Белая дорога (др. перевод)
Шрифт:
— Как там Ангел?
— Потихоньку. Как у тебя?
— Все как всегда.
— Настолько плохо?
Я только что переговорил с Рэйчел. Слыша ее голос, я почувствовал себя одиноко; к тому же опять проснулось беспокойство: как она там, в такой дали?
— Хочу попросить тебя об одной слуге.
— Проси. За спрос денег не берут.
— У тебя нет кого-нибудь, кто мог бы пожить у Рэйчел, недолго, пока я не вернусь?
— Ей это не понравится.
— Ну может, пошлешь того, кому до этого дела нет.
Судя по тишине, Луис обдумывал вопрос. Когда наконец заговорил, чувствовалось, что он с трудом сдерживает улыбку.
— Знаешь, есть у меня один парень, самое то.
Утро
Оттуда я отправился в Колумбию и провел какое-то время в отделе обеспечения правопорядка, с особым агентом Ричардом Брюэром. Как раз особые агенты ООП и расследовали то убийство, а равно и все прочие, совершаемые на территории Южной Каролины, за исключением отдельных случаев, относящихся к юрисдикции полиции Чарльстона.
— Они там все такие независимые, — сказал с усмешкой Брюэр, — высокого о себе мнения. Мы их зовем не иначе как «республика Чарльстон».
Брюэр был примерно моего возраста; волосы соломенного цвета, спортивное сложение, стандартная экипировка силовика: защитный комбез, черная майка с зелеными буквами «ООП» на спине и «Глок-40» на поясе. Он входил в бригаду агентов, работающих по этому делу. Брюэр оказался чуть словоохотливей, чем помощник шерифа, но, как выяснилось, мало что мог добавить к уже известному мне. По его словам, Атис Джонс остался с миром фактически один на один, если не считать нескольких дальних родственников. Работал он разносчиком в супермаркете, снимая квартирку в доме без лифта где-то в Кингвилле, которую теперь занимала семья украинских иммигрантов.
— Ох уж этот парень. — Он со вздохом покачал головой. — Тех, кто о нем заботился, и так было раз-два и обчелся, а теперь и вовсе.
— Вы думаете, он убил?
— Это присяжным решать. Между строк, лично я других кандидатов на горизонте не вижу.
— Наверное, это вы разговаривали с Ларуссами?
Показания семейства находились среди материалов, которые мне передал Эллиот.
— С отцом, сыном, домочадцами. У всех алиби. Мистер Паркер, у нас все прописано четко. Все пункты закрыты. Не думаю, что вы в тех отчетах найдете много проколов.
Я его поблагодарил, а он дал мне визитку на случай, если будут еще вопросы.
— Непростая у вас работка, мистер Паркер, — посочувствовал он, когда я поднялся уходить. — Думается мне, скоро станете в наших краях популярным, как дерьмо в летнюю жару.
— Что ж, зато новый для меня опыт.
Он скептически приподнял бровь.
— Сложно, знаете ли, поверить.
По возвращении в отель я позвонил в Пайн-Пойнт, в рыбацкий кооператив — узнать, как там мой подопечный, и услышал, тот позавчера пришел вовремя и от работы не отлынивает. Чувствуя некоторую напряженность собеседника, я попросил позвать к трубке Медведя.
— Как дела, Медведище?
— Нормально, — ответил он и, подумав, добавил: — Да нет, даже хорошо. Вон, на лодках уже работать дают.
— Рад слышать. Медведь, скажу тебе сразу начистоту: если что-нибудь отмочишь или людей этих подведешь, я тебя лично выловлю и отволоку к копам, понял?
— Да понял, — сказал он без всякой обиды, видно, привык за годы выслушивать от кого ни попадя предупреждения, чтоб ничего не отмочил. — Не отмочу, — заверил Медведь. — Мне эти ребята нравятся.
Закончив разговор с Медведем,
С приближением вечера я вышел из отеля и отправился в «Пинкни-кафе» выпить кофе и съесть маффин. Дожидаясь там Эллиота, между делом листал оставленные кем-то на столике «Вашингтон пост» и местный «Курьер». На глаза мне попалась заметка: вынесено постановление на арест бывшего тюремного надзирателя Лэндрона Мобли после того, как он не явился на совещание комитета по исправительным учреждениям в связи с обвинением в «недозволенных связях» с арестантками. Статейка привлекла мое внимание лишь тем, что этот Лэндрон Мобли нанял в качестве своего представителя и на слушаниях, и на вполне вероятном суде за изнасилование некоего Эллиота Нортона. Я упомянул об этом казусе в разговоре с Эллиотом, прибывшим минут через пятнадцать.
— Старина Лэндрон еще тот фрукт, — сказал тот. — Ничего, объявится.
— На престижного клиента вроде не тянет, — заметил я.
Эллиот пробежал глазами статью и отложил газету, чувствуя, впрочем, что надо дать более обстоятельное объяснение.
— Мы с ним были знакомы по молодости, потому он, наверное, и вышел на меня. К тому же каждый человек имеет право на защиту, виновный или невиновный.
Он жестом велел официантке принести счет, однако было в этом движении что-то излишне поспешное, явно указывающее на то, что тема Лэндрона Мобли в нашем разговоре не вполне желательна.
— Пойдем, — сказал он. — По крайней мере, я знаю наверняка, где пропадает один из моих клиентов.
Ричлендский центр предварительного заключения находился в сотне миль к северо-западу от Чарльстона, у кольцевой Джон-Марк-роуд. На подъездах к нему через один стояли офисы поручителей и адвокатов. Центр представлял собой комплекс приземистых зданий из красного кирпича, окруженных двойной оградой с колючей проволокой поверху. Окна длинные и узкие, с видом на автостоянку и дальний лес. Внутренний забор, кстати, под током.
Сделать что-либо для сокрытия от СМИ предстоящего выхода Атиса Джонса мы не могли, поэтому я не удивился, застав на парковке кучку репортеров и фотографов, а также съемочную группу, все как один со стаканчиками кофе и сигаретами. Я приехал раньше Эллиота и ту четверть часа, пока ждал его, скоротал в наблюдении за съемочной площадкой. Особых перипетий там не случилось, за исключением, пожалуй, короткого эпизода в виде театрального действа, когда одна несчастная жена, этакая бой-баба в синем платье, в туфлях на высоком каблуке, явилась забирать мужа после кратковременного отдыха в кутузке. Вид незадачливому супругу, когда он, ошалело помаргивая, предстал в предвечернем свете, портили пятна крови на рубахе и пивные пятна на штанах. Жена для профилактики тут же закатила ему оплеуху, попутно выказав недюжинное знание ненормативной лексики, что, впрочем, выходило у нее вполне безобидно и даже веселило слух. Вид у муженька был такой, будто он думает шарахнуться назад и запереться в камере, особенно когда он увидел съемочную бригаду и с перепугу решил, что это, наверное, по его душу.