Белая и пушистая
Шрифт:
Навицкий вздохнул, я подумала, что он все-таки переживает за свою репутацию и дальнейшую карьеру. Видимо, после ухода доктора Асташова на покой он первая и главная кандидатура на его место. И всякие скандалы вокруг его имени в клинике ему крайне невыгодны…
– А что, Алевтина Викторовна и Жанна много общались между собой? – сменила я тему разговора.
– Не знаю, как насчет общения, но Жанна часто ухаживала за послеоперационными больными, причем абсолютно разных рангов. Я имею в виду и так называемых
– А что произошло со Светой Малаевой?
– Здесь не могу вам толком ничего ответить. – лицо Навицкого совсем осунулось. – Но история более чем странная. Ее просто обнаружили утром мертвой… Смерть наступила около трех часов ночи. Сейчас она в местном морге.
– Но она же была в изоляторе, а туда, я так понимаю, не так уж легко попасть. Я вчера хотела с ней побеседовать, но Рита мне сказала, что нужно специальное разрешение.
– Да, вот это-то и странно! – подхватил Навицкий. – Туда просто так не попадешь! Впрочем, подождем результатов экспертизы. Пока причина смерти неясна.
– Кстати, я еще не беседовала с девушкой, которая непосредственно брала кровь у Жанны. Кажется, ее зовут Инна?
– Да, Инна Корецкая, – кивнул Навицкий. – Но боюсь, что сегодня вам также не удастся с ней поговорить.
– Почему? – удивилась я.
– Ничего страшного. Просто после вчерашнего она переволновалась, и у нее резко упало давление. Мы отпустили ее домой, освободив от учебы на два дня.
– Вот как, – протянула я.
– Но вы не расстраивайтесь, завтра она уже должна прийти. Если, конечно, состояние ее не усугубится. К тому же вряд ли она смогла бы вам рассказать что-то новое.
«Посмотрим», – подумала я про себя, а вслух спросила:
– Скажите, Жанна и Света дружили?
– Не знаю, не замечал, – отрицательно покачал головой Навицкий. – Насколько мне известно, нет.
– Хорошо, ответьте мне еще на один вопрос, – попросила я, – списки мнимых больных вы всегда подписываете? Ну, тех, кто испытывает процедуры на себе на практических занятиях, – уточнила я, глядя в непонимающее лицо Сергея Юрьевича.
– Да, – кивнул тот.
– Вы знали, что вместо Светы будет Жанна?
– Знал, но вспомнил потом. Когда подписывал, в памяти как-то не отложилось, – смущенно ответил Навицкий. – Меня еще капитан сегодня пытал на этот счет. Так вцепился в меня, словно подозревает…
– А что, у вас был мотив? – невинно спросила я.
Навицкий застыл, потом в недоумении развел руками.
– Нет, но… Его всегда можно придумать! Было бы желание!
– Скажите, а вам Жанна не делала каких-нибудь гадостей? – спросила я прямо.
Навицкий пристально посмотрел на меня.
– Вам уже рассказали про ее дурную славу? – усмехнулся он. – Кто же?
– Слухами
– Ну, мне она гадостей не делала, – чуть улыбнулся Навицкий. – Так что не могу подтвердить сей факт. Думаю, что это только слухи.
– А что за случай с больным, который написал на нее жалобу? – поинтересовалась я.
Навицкий застыл.
– Вы и об этом знаете? – спросил он.
– Знаю, – кивнула я, не став уточнять, что мне известно об этом от Риты Костроминой. – Так в чем же было дело?
– Случился небольшой конфликт с больным из люкса, – начал рассказывать Навицкий. – Он был недоволен Жанной.
– А чем конкретно был недоволен? – спросила я.
– По его словам, она была недостаточно тактична и даже груба, – сказал замглавврача.
Я только хотела было расспросить о подробностях, как зазвонил телефон. Подняв трубку, Навицкий молча выслушал и, бросив отрывистое: «Иду», положил ее на рычаг.
– Я должен извиниться. – лицо заместителя главного врача сразу же стало серьезным. – Срочная операция. Мне нужно идти.
– Конечно, – тут же поднялась я.
Оставшись одна, я не стала никого искать, а прошла в учебный корпус. В голове был полный сумбур. Хотелось просто посидеть в тишине и подумать.
В старом здании было очень тихо. Я прошла в жилой сектор и без труда нашла столовую. Впрочем, это было скорее небольшое, очень уютное кафе. Столики располагались хаотично, но довольно далеко друг от друга.
«Очень мило», – отметила про себя я.
Я заказала себе салат из крабов и апельсиновый сок и, сев за крайний столик, принялась размышлять.
Если хотели убить Свету, то подозревать можно кого угодно, исключая лишь четверых, кто имеет отношение к подписи в списках. А если хотели убить Жанну, то как раз эти четверо и могли это сделать. Осталось понять, кто же на самом деле должен был стать жертвой. Я невольно усмехнулась своим мыслям. Что и говорить, оставалось совсем немного.
Я вышла из кафе и в нерешительности остановилась, думая, с кем мне лучше побеседовать на сей раз.
«Пойду к Алевтине Викторовне, – решила я и повернула в сторону клинического корпуса. – С ней я еще не общалась».
Алевтина Викторовна чопорно сидела у себя в кабинете и перебирала какие-то бумаги. Вид у нее при этом был важный и значительный, словно она как минимум кандидат медицинских наук. При виде меня она не проявила никаких эмоций, а только вопросительно подняла голову. Она выглядела этаким реликтом викторианской эпохи, сдержанной и закрытой в себе английской леди.
– Я не помешаю? – вежливо спросила я, прикрывая за собой дверь.
– Ну, вы же все равно уже вошли, – сухо ответила Алевтина Викторовна. – К тому же мне было дано указание сверху вам помогать.