Белая и пушистая
Шрифт:
– А как же вы могли так точно разобраться в ней, если знали ее не больше других студенток? – не переставала удивляться я проницательности Асташова.
– Профессиональное чутье и опыт, барышня, – с чуть грустной улыбкой пояснил Асташов. – Мнение профессионального хирурга, отдавшего своей профессии более полувека. Примерно так же я могу охарактеризовать любого студента, обучающегося при нашей клинике. Я знакомлюсь с ними, прихожу на практические занятия и присматриваюсь к каждому. Ведь с кем-то из них мне придется работать в
– А как к ней относились другие врачи?
Асташов чуть приподнял брови и оттопырил нижнюю губу.
– Не думаю, что кто-то ее особенно выделял. Обычная студентка. Врач от Бога – он ведь далеко не в каждом медике. И если этого дара нет от природы, увы – ничего не поделаешь. Но в медицине нужны не только гении, но и просто хорошие врачи. И это вполне можно в себе выработать.
– Простите, Константин Владимирович, у вас есть какая-нибудь версия насчет того, что произошло сегодня в клинике? – прямо спросила я.
Старик печально вздохнул.
– Я не в курсе личной жизни студентов, – развел он руками.
– То есть вы считаете, что это все какие-то личные дела? – поинтересовалась я.
– Убежден, – кивнул Асташов. – То, что она могла погибнуть на практических занятиях из-за чьей-то халатности, – чушь. По тому, что я слышал от Сергея Юрьевича, могу сказать, что это – типичные симптомы отравления. При чем тут взятие крови?
– А если яд был на конце иглы? – спросила я. – Ну, вымазали чем-то?
Асташов посмотрел на меня несколько снисходительно.
– Милая барышня, – проговорил он самым дружелюбным тоном. – Смерть Жанны произошла практически сразу же после этой процедуры, так?
– Так, – кивнула я.
– Кровь у нее брали, так?
– Так, – снова кивнула я, чувствуя себя бестолковым китайским болванчиком.
– Брали, а не вводили что-то! – подняв указательный палец, подчеркнул Константин Владимирович. – А теперь скажите: что же это должен быть за яд, чтобы он практически мгновенно убил девушку? Какой должна быть концентрация такого яда? Я бы понял, если бы ей что-то вводили – цианид, например, – тогда да, смерть наступила бы очень быстро. Но опять же не мгновенно, как это любят показывать в фильмах про шпионов.
– То есть яд на конце иглы исключается? – спросила я.
– Абсолютно! – отрицательно покачал головой Асташов. – Скорее всего, эксперты вынесут заключение, что яд был у нее в желудке, причем получить она его могла как несколько минут назад, так и за сутки до того. Очень трудно будет найти концы, так что, поверьте, я вам весьма сочувствую.
– Спасибо, Константин Владимирович, только мне, кроме сочувствия, хотелось бы рассчитывать еще и на вашу помощь, – виновато улыбнувшись, попросила я. – В конце концов, моя работа
– Нужна ли мне истина? – задумчиво посмотрел на меня Константин Владимирович и засмеялся. – Простите, просто я попытался рассмотреть этот вопрос как философский. Конечно, я понимаю, о чем вы говорите, и полностью с вами согласен. Все лучше выяснить как можно скорее и раз и навсегда покончить с этим. А на помощь можете всегда рассчитывать. Правда, я сейчас отрезан от своего места, но меня замещает Сергей Юрьевич Навицкий, он в курсе всех дел. Так что все вопросы и пожелания адресуйте ему.
– Спасибо, Константин Владимирович, я больше не буду вас отвлекать, – поднялась я, поняв, что главврач поделился со мной всеми соображениями. А остальные технические подробности я могу узнать и от других. – Выздоравливайте.
– Желаю удачи, барышня, – на прощание произнес главврач, откидываясь на подушку и с тоской глядя в окно, за которым светило мартовское солнце.
Глава 3
После посещения Асташова я поехала домой и остаток дня провела в размышлениях. Почему-то все мысли крутились вокруг Риты и не давали думать ни о чем другом. Впрочем, ничего другого особо и не было.
Размышления эти пока ни к чему определенному не приводили. Собственно, какие-либо выводы делать было рано. Я возлагала большие надежды на завтрашнюю встречу со Светой Малаевой.
Еще мне нужно было заключение судмедэкспертов, но эту просьбу я решила адресовать своему давнему другу, подполковнику Андрею Мельникову. Он часто поставлял интересующие меня сведения, которые простому смертному достать было проблематично, а я, соответственно, успешно раскрывая дела, повышала процент раскрываемости Андрею Александровичу.
Правда, Мельников возглавлял убойный отдел Кировского УВД, а клиника Асташова находилась в Волжском. Следовательно, вряд ли делом о смерти Жанны Стрельцовой занимались его подчиненные. Но связаться с Волжским Мельников всегда мог. И я набрала его рабочий номер, благо еще не было шести часов вечера.
– Слушаю, Мельников, – послышался его усталый голос.
– Приветствую вас, Андрей Александрович, – любезно начала я. – Как драгоценное здоровьечко?
– Не дождешься, Иванова, – засмеялся Мельников.
– Да боже меня упаси! – в тон ему сказала я. – Я совершенно искренне забочусь о тебе. Мне очень важно, чтобы ты был здоров и полон сил!
– Нисколько не сомневаюсь, – вздохнул Мельников. – У кого же ты в противном случае будешь получать нужную инфу? Ты же по этому поводу звонишь? Только не говори, что исключительно для того, чтобы поинтересоваться моим драгоценным здоровьем!
– Ну, не будь столь циничен, Мельников! – упрекнула его я. – Инфа мне действительно нужна, но твое здоровье и настроение никогда не были мне безразличны.