Белая Кость
Шрифт:
Командир ударил в створку сапогом:
— Ёрк! Чёрт бы тебя подрал! Открывай!
Проскрежетала щеколда. На пороге возник огромный человек в стёганом гамбезоне и суконном подшлемнике. На поясе связка ключей. В руке кистень — палка, к одному концу которой прикреплена цепь с зубчатыми крючками.
Киаран слез с коня и, глядя на верзилу-надзирателя, почувствовал себя карликом.
Ёрк осмотрел его с головы до ног. Кивнул командиру Выродков:
— Только вы и ваш хозяин. Остальных не пущу.
И
— 2.8 ~
В будке стоял жуткий холод. В промозглом воздухе воняло дымом и чем-то протухшим. В подставке потрескивал факел. С крюков, вбитых в стену, свисали плётки и цепи.
— Не думаю, что от меня много пользы, — произнёс Ёрк, раскачивая цепь кистеня. Крючки оставляли на земляном полу царапины.
— А ты меньше думай! — отрезал Выродок. — Рассказывай всё, что знаешь.
— Белые монахи приходят когда им вздумается. Нам приказали их впускать. Они же Чистильщики душ. Мы впускаем.
Киаран заглянул в бадью со следами пищевых отходов на дне и стенках:
— Кто приказал?
— Эти… из Просвещённого монастыря. Безумный дом ихний… Как это сказать правильно?
— Находится в ведомстве монастыря?
— Точно! — обрадовался надзиратель. — Эти… Забыл слово.
— Клирики, — произнёс Киаран наугад.
— Ага! — кивнул Ёрк с такой силой, что в его шее хрустнули позвонки. — Клирики здесь…
— Изучают болезни?
— Точно!
— Что говорят белые монахи, когда приходят?
Ёрк выпучил глаза:
— Они говорят?.. Никогда не слышал. Честное слово, не слышал! Царапают дверь как кошки, мы открываем.
— Сколько их приходит? Один, два, три? — спросил Киаран, показывая надзирателю пальцы.
— Один. Или два. Приходят, садятся у решётки, а вскорости этот полоумный того… помирает.
— Может, ты знаешь, откуда они приходят?
— Откуда?
Взирая на верзилу, Киаран приуныл. Этого олуха расспрашивать бесполезно. Придётся устроить возле Безумного дома засаду.
Ёрк скроил виноватую мину:
— Я же говорил, от меня мало пользы. — Переступил с ноги на ногу. — Почему их кличут белыми монахами?
Киаран отделался одной фразой:
— Потому что они носят белую рясу.
Не рассказывать же тупице о тайном монашеском ордене. Щёлкая языком, Киаран пробежал глазами по плесневелым стенам. Посмотрел на утопленную в полу железную плиту со скобой. Хотел уже развернуться и уйти, как Ёрк произнёс со смешком:
— У нас тут тоже сидит один… в белом.
— Так уж и в белом?
— Честное слово, милорд! — Ёрк почесал грудь ручищей. — Называет себя белым дьяволом.
Киаран и командир обменялись взглядами.
Выродок постучал сапогом по плите, закрывающей вход в подземелье:
— Безумцы там?
— Там.
—
Но Ёрк ответил:
— Тридцать шесть. Это я знаю. Всегда тридцать шесть. Одного уносят, другого приводят.
Киаран бросил на лежанку серебряную «корону»:
— Хочу на них посмотреть.
Ёрк уставился на монету:
— Безумие заразно, милорд.
— Из клириков кто-то заразился?
— Нет, милорд.
Киаран бросил ещё одну монету:
— А ты? Хоть раз болел безумием?
Ёрк хлопнул лапищей себя по лбу:
— Вот я остолоп! — Затолкал рукоять кистеня за пояс и развязал стоящий в углу мешок. — Монастырская соль! Совсем запамятовал. Насыпьте в карманы, в сапоги и на голову.
Дождался, когда Киаран с Выродком совершат ритуал. Выдернул из подставки факел и одной рукой поднял неподъёмную на вид железную плиту.
Лицо обдало смрадом. Киаран вытащил из кармана пропитанный эфирным маслом платочек, стряхнул с него соль и прижал к носу.
В подземелье вела стиснутая стенами лестница, крутая и скользкая. Блики огня прыгали по камням, покрытым капельками воды. Снизу доносились стоны, бормотание, смех.
Сойдя с последней ступени, Киаран двинулся вслед за Ёрком по длинному тёмному коридору. Свет факела выхватывал из мрака решётки, вмурованные в потолок и пол. В камерах чудилось беспорядочное движение. Что это: люди или игра теней — Киаран не мог понять.
Слева к прутьям прильнул человек в лохмотьях и вывалил изо рта раздвоенный язык.
Ёрк бросил через плечо:
— Это он сам себе сделал. Думает, что он ящер. А этот… — Ёрк указал вправо. — Его не видно. Он сидит всё время в углу. Думает, что стеклянный. Боится разбиться на осколки.
Киаран повернул голову на непонятный звук и вовремя отскочил в сторону: в решётку врезался голый мужик и, просунув руку между прутьями, чуть не схватил его трёхпалой кистью.
— Этот съел своих детей, а потом отгрыз себе пальцы. А этот считает, что земля круглая, — объяснял Ёрк, указывая то на одну камеру, то на другую. — Этот думает, что в его теле живёт одиннадцать сущностей. Он даже говорит разными голосами…
Плач, вой, стоны, бормотание сводили с ума. Вдыхая запах эфирного масла, Киаран брёл за надзирателем и думал только о том, как бы поскорее отсюда выбраться.
Наконец они дошли до конца коридора и упёрлись в решётку. В свете факела влажно блестели прутья, дальше ничего не просматривалось, словно преграда была не решётчатой, а глухой стеной.
— Это он называет себя белым дьяволом, — сказал Ёрк и почему-то встал Киарану за спину.
— Всем молчать! — прозвучал из камеры голос, от которого чуть не лопнули ушные перепонки.