Белая Кость
Шрифт:
— Когда?
— Когда оживила ребёнка.
— Я не знала, что у меня получится.
— Твой дар размером с ячменное зёрнышко. Не лезь куда не следует!
— Хорошо, не буду, — кивнула Лейза, наблюдая за Янарой.
— Поменяйся с ней местами, — проговорил старик. — Отдай ей якорь.
— Какой якорь?
— Тот, что прячешь в кулаке.
— Что произойдёт?
— Она вернётся к детям, а ты останешься здесь.
Лейза мягкой походкой направилась к Янаре.
— Э-эй! — окликнул старик. — А подумать?
— О чём тут думать?
Когда
Всё вокруг озарила ярко-белая вспышка. Лейза сильно зажмурилась и повалилась на землю. Долго лежала не двигаясь. Наконец набралась смелости и медленно подняла веки.
— Вы мне снились, — прошептала Янара и потёрлась щекой о подушку.
Лейза кулаком вытерла слёзы:
— Неужели?
— Только я ничего не помню. — Янара вытащила руку из-под одеяла и показала фигурку ангела. — Что это?
— Это?.. Это надо отдать Болхе, — пробормотала Лейза и со страхом уставилась на собственный кулак.
Разжала пальцы. На ладони лежал круглый гладкий камешек.
— 2.29 ~
Целых двадцать лет рыцари Шамидана не имели возможности проявить себя на войне или на королевских турнирах. Грабительские набеги на деревни, разбой на лесных дорогах и вооружённые конфликты с соседями не брались в расчёт, ибо настоящая война — это огромное войско под знамёнами знатных домов с королём в авангарде, это грандиозные сражения, захват земель и замков, легальное насилие и узаконенное мародёрство.
Вдовствующая королева Эльва — ограниченная в правах и средствах — не проводила рыцарские турниры, поскольку не могла одаривать победителей по-королевски. Лорды иногда устраивали состязания в своих феодах. Рыцари сражались за трофеи (кони, шлемы, мечи) и за получение выкупа. Риск соответствовал награде, и состязания больше напоминали красочные представления, чем ожесточённые схватки. Подобные игрища, как и междоусобные битвы, тешили самолюбие воинов, однако не приносили им всеобщего признания, не делали их героями баллад и не превращали в богачей.
К власти пришёл герцог Рэн Хилд, и дворянство встрепенулось: молодой, гордый и амбициозный правитель просто обязан возродить легендарные традиции! Осталось только дождаться знаменательного события: заключения военного союза, подписания важного договора или рождения престолонаследника. Но постигшие королевскую чету несчастья не располагали к праздникам. О первом сыне королевы старались не говорить. Теперь она произвела на свет недоношенных младенцев. Наследника короны искалечили при родах, сама же королева слегла в горячке.
Два месяца из Фамальского замка не поступало новостей. Народ начал посматривать на флаги, реющие над башнями: нет ли на них траурных лент? И вдруг в конце весны глашатаи оповестили столицу о решении светлейшего государя провести рыцарский турнир в честь своих детей и дражайшей супруги.
В разные уголки страны поскакали гонцы с
На подготовку ристалища ушло более месяца. Под турнирное поле отвели широкую равнину за городской стеной, обнесли её деревянным барьером. По периметру возвели трибуны для простых зрителей, построили ложи для лордов и почётных гостей Фамаля. Для королевской семьи воздвигли высокий помост под парчовым навесом с богатой бахромой. За трибунами установили шатры и павильоны для рыцарей, оруженосцев, слуг и коней.
Церковь осуждала бессмысленное кровопролитие, по этой причине клирики отказались выступить в роли врачевателей. Для оказания помощи раненым — из соседних деревень и городов хлынули брадобреи; для них соорудили просторные палатки, у входа воткнули флагштоки с белыми вымпелами.
За неделю до начала турнира к столице рекой начали стекаться люди, телеги, фургоны. Вскоре в палаточном лагере яблоку некуда было упасть. Свиты, прибывшие с рыцарями, разбили стоянки поблизости — в лесу, предпочитая простор лужаек тесноте комнат в постоялых дворах.
С рассвета и до заката водовозы поставляли на равнину бочки с водой, работники харчевен привозили на тележках корзины с провизией. От шатра к шатру ходили клерки Хранилища грамот, составляя турнирные списки и сверяя документы, подтверждающие благородное происхождение участников.
Между павильонами сновали толпы зевак: одни уже знали, за кого будут болеть, другим только предстояло выбрать своего фаворита. Купцы принимали ставки; тут и там слышались крики: «На сэра Грира десять серебряных “корон”… На сэра Барамо двадцать золотых “корон”… На сэра Зирту сто…»
Навесы не спасали людей от жары. Раскалённая земля обдавала нестерпимым зноем. Сапоги перетирали пожухлую траву в пыль, и всё вокруг тонуло в серо-жёлтой дымке. От гула голосов и ржания коней закладывало уши. От множества ярких штандартов пестрило в глазах. Но ничто не мешало рыцарям пребывать в приподнятом настроении. Они картинно позировали перед простыми горожанками и благородными дамами и награждали соперников грозными взглядами.
День накануне праздника Двух Семёрок выдался особенно суматошным. Герольды — распорядители на рыцарском турнире, исполняющие также обязанности судей, — разделили участников ристалища на два отряда, учитывая при этом их опыт и мастерство, чтобы никто не имел перевеса изначально. Воины принесли клятву не нарушать три правила: не калечить коней, не биться вдвоём против одного и не вести бой в углах поля, где раненые находили убежище.
На закате толпы горожан вернулись в столицу. Стражники закрыли ворота, и за городскими стенами повисла тишина, изредка нарушаемая всхрапом коней. Состязание начнётся на рассвете, у рыцарей оставалось несколько часов, чтобы крепким сном пополнить силы.