Белая леди
Шрифт:
То, что они сейчас делали, было повторением того, что делал Мэттью на прошлой неделе. Идя по его следам, они надеялись узнать то, что узнал он. Если они поймут это, то, может быть, сумеют вычислить того, кто стрелял в него. Но Мэттью занимался двумя разными делами: покупкой земли здесь и сейчас, и подозрительным самоубийством три года назад.
Мария Торренс без всяких колебаний заявила, что некто по имени Дэви Шид — Король всех зверей — убил ее мать. Если это было правдой, то прикосновение к делу, которое полиция
Утром по телефону Блум перечислил все высказывания, которые Вард сделал при его встрече с Мэттью на прошлой неделе. Теперь было ясно, что Мэттью обнаружил нагноившуюся рану, которую намеревался вскрыть. Пометка на его расписании встреч несомненно была сделана после его встречи с Бардом. Они встретились утром в прошлый вторник. Его договоренность с Рафферти была помечена на полдень в этот же день.
— Мне хочется знать, — спросил Уоррен, — что, черт побери, происходит между этими двумя людьми? Человек ненавидит другого, но просит у него два миллиона долларов?
— И получает их, не забудь.
— А затем отказывается их вернуть. Как это понимать?
— И почему Вард одолжил их ему?
— Двадцать пять процентов интереса, вот почему.
— Предел перед тем, чтобы это оказалось ростовщичеством.
— Чертовски хороший доход на каждый доллар.
— Но ты бы стал одалживать деньги человеку, который ненавидит тебя?
— Вард говорит, это потому, что он черный.
— Если ты ненавидишь черного человека, то не иди к нему за деньгами, — сказала Тутс, пожав плечами.
— Но он сделал это.
— И он получил эти деньги.
— Хотел бы знать, что отсюда следует, — сказал Уоррен.
— Хотела бы знать, что получит Блум из Миссури.
— А как по-твоему, что он получит? Он получит «Дело закрыто, не беспокойте нас».
— Может быть, и нет.
— Давай снова пройдемся по кругу, — предложил Уоррен. — Поищем, может быть, кто-нибудь помнит, что произошло в Раттерфорде?
— Это было три года назад, Уоррен.
— Если бы кто-то вышиб свои мозги в трейлере по соседству со мной, я бы вспомнил об этом через три года, а ты бы — нет?
— Нет, если бы я была тем, кто застрелил ее, — сказала Тутс.
— Прямо в лоб, — уточнил Уоррен.
Оплаченный обратный звонок из Раттерфорда последовал в это утро в десять часов семь минут. Звонивший попросил к телефону детектива Морриса Блума, а потом назвал себя доктором Абелем Вурхисом, одним из тех врачей, кто готовил отчет Офиса медэкспертизы по Уилле Торренс три года назад. Вурхис сообщил, что в то время у него были некоторые сомнения о заключении медицинской экспертизы, которое сделал
— Большинства? — удивился Блум. — А сколько человек были привлечены к вскрытию?
— Э-э… Извините, но это не мистер Хоуп вывел вас на меня?
— Нет. А что вы имеете в виду? Вы говорите о Мэттью Хоупе?
— Да. Потому что он звонил сюда на прошлой неделе, понимаете, и задал, по существу, этот же вопрос. Я подумал…
— Вы говорили с мистером Хоупом на прошлой неделе?
— Да, в прошлый вторник.
— Что он хотел?
— Ну, он сказал мне, что завещание миссис Торренс связано с определенными переговорами о недвижимости…
— Понимаю.
— Да, и он хотел знать подробности о ее самоубийстве три года назад. Очевидно, какой-то пункт в завещании… впрочем, это неважно. Мы получаем подобные запросы каждый год, в годовщину ее смерти, газеты и телевизионные репортеры копаются в прошлом, мы к этому здесь, в Раттерфорде, привыкли. Это центр графства, вы понимаете…
— Я этого не знал.
— Да, это означает, что у нас вполне достаточный штат и мы в состоянии управиться с этими запросами. Мистер Хоуп хотел знать, были ли мы озабочены отсутствием предсмертной записки…
— И что в этой связи?
— Я сказал ему то, что говорил каждому, кто спрашивал меня об этом. А таких вопрошающих масса, поверьте мне. Я сказал ему — да, я был озадачен отсутствием записки. Но, опять же, не все самоубийцы оставляют записки; я уверен, что вы это знаете.
— Это верно, но…
— И не все самоубийцы-правши стреляют себе в правый висок. Я уверен, что среди них масса таких, кто стреляет себе прямо в лоб, как это сделала Уилла Торренс. Вы расследовали многие самоубийства, мистер Блум?
— Для меня достаточно.
— Тогда задумайтесь вот над чем: если кто-то намеревается покончить с собой, держит револьвер в своей правой руке — а револьвер был именно там, когда дочь нашла тело в пять тридцать пять утра, — и если этот кто-то, лежа на спине, рассуждает о том, что собирается совершить, и, наконец, окончательно и бесповоротно идет на это, то почему бы вам не поинтересоваться, почему выбрана такая неудобная поза?
— А что это была за поза, доктор Вурхис?
— Она лежала на правом боку.
— Правда?
— Как она должна была выгнуть свою кисть и принять столь неуклюжую позицию, чтобы выстрелить себе в лоб? Почему она просто не повернула голову и не выстрелила в правый висок? Она даже не повернулась всем телом, чтобы лечь на спину, чтобы было легче совершить акт самоубийства и, между прочим, больше соответствовать статистике самоубийств из револьвера для правшей: револьвер в правой руке, ранение в области правого виска. Вы улавливаете нить моих рассуждений?
— Да, вполне. Продолжайте, доктор. Я вас внимательно слушаю.