Белая масаи
Шрифт:
Эти слова были больнее пощечины. Мне показалось, что я падаю в глубокую яму и не могу даже крикнуть. Мое молчание он принял за доказательство своей правоты. Он стал возбужденно расхаживать взад-вперед по палате и повторять: «Я не сумасшедший, Коринна, я знаю женщин!»
Вдруг в палате появилась швейцарская медсестра. Она в ужасе посмотрела сначала на меня, затем на моего мужа и спросила, что произошло. Обливаясь слезами, я все ей рассказала. Она заговорила с Лкетингой, но он смягчился лишь тогда, когда в палату привели врача и он стал что-то настойчиво ему объяснять. Лкетинга неохотно дал свое согласие, но радости я не ощущала. Он слишком больно меня оскорбил. Он ушел, и я не знала, где увижу
Медсестра еще раз подошла ко мне, и мы разговорились. Она была очень обеспокоена поведением моего мужа и тоже посоветовала рожать в Швейцарии, потому что тогда ребенок получит мою национальность. Здесь малыш станет собственностью семьи моего мужа, и без согласия отца я ничего предпринять не смогу. Я устало отмахнулась: я чувствовала, что проделать такое большое путешествие мне не хватит сил. Муж все равно не даст мне письменного разрешения на то, чтобы я, его жена, уехала из Кении сейчас, за пять недель до родов. Кроме того, я была уверена, что, когда ребенок появится на свет, Лкетинга успокоится и все станет как прежде.
Шла третья неделя моего пребывания в госпитале, а о Лкетинге ничего не было слышно. Как только появилась возможность поехать в Маралал с одним из миссионеров, я выписалась из больницы. Медсестры тепло со мной попрощались и пообещали через пастора Джулиани сообщить моему мужу о том, что теперь я в Маралале.
София
София очень мне обрадовалась. Когда я сообщила, что некоторое время хотела бы пожить у них, она сказала, что с едой проблем нет, а вот спать негде, так как заднюю комнату ее друг оборудовал под фитнес-зал. Мы стали думать, куда мне идти. Ее друг отправился на поиски и, вернувшись через несколько часов, сказал, что нашел подходящую комнату. Она находится неподалеку и выглядит как номер в гостинице, только кровать там больше и красивее, а кроме кровати, ничего нет. Окруженная толпой любопытных женщин и детей, я осмотрела комнату и сразу согласилась ее снять.
Время тянулось медленно. София была превосходным поваром, и я прибавляла в весе с каждым днем. Но ночи были ужасны. Допоздна со всех сторон раздавалась музыка и громкие голоса. Стены были такими тонкими, что казалось, будто соседи находятся со мной в одной комнате. Каждый вечер я засыпала с трудом.
Иногда шум до того донимал меня, что мне хотелось заорать самой, но я боялась потерять жилье. По утрам я мылась прямо в комнате. Каждые два дня я устраивала стирку, скорее ради развлечения. София постоянно ругалась со своим другом, так что после еды я почти всегда уходила к себе. Мой живот быстро рос, чем я очень гордилась.
За неделю жизни в Маралале муж ни разу не пришел меня навестить. Меня это очень огорчало. Зато я встретила здесь Джеймса и его друзей. Время от времени Сали, друг Софии, приводил в дом своего знакомого. Мы вместе ужинали, а потом играли в карты. Такие вечера проходили очень весело.
Как-то раз, когда мы сидели в квартире вчетвером и играли в карты, на пороге внезапно возник мой муж. В руке он сжимал свои копья. Не успела я с ним поздороваться, как он спросил, кто второй мужчина. Все рассмеялись, кроме меня. София махнула ему, приглашая войти, но он продолжал стоять на пороге и резко спросил: «Коринна, это твой приятель?» Мне было ужасно стыдно за его поведение. София попыталась разрядить обстановку, но Лкетинга развернулся и исчез. Оправившись от оцепенения, я пришла в ярость. Я сижу в Маралале, на девятом месяце беременности, муж не появлялся больше двух недель, а теперь приходит и обвиняет меня в измене!
Сали вышел вслед за ним, София принялась меня успокаивать. Знакомый Сали поспешил исчезнуть. Долго ничего не происходило, я пошла в свою комнату и стала ждать. Через некоторое время
Наконец настал день, когда мы с Софией отправились в больницу. Софии до родов оставалась примерно неделя, мне – две, но из-за плохого состояния дорог нам советовали поехать заранее. Мы сели в автобус, друг Софии поехал с нами. Нам повезло: в больнице нам выделили отдельную палату. Медсестры взвесили меня и с облегчением отметили, что я поправилась до семидесяти килограммов. Теперь оставалось только ждать. Каждый день я вязала для ребеночка какие-нибудь вещи, а София целыми днями читала книги о беременности и родах. Я же не хотела об этом ничего знать и лишь с нетерпением ждала этого нового для себя события. Сали приносил нам из деревни вкусную еду.
Время шло. Каждый день в больнице на свет появлялись дети. Часто женские крики доносились и до нашей палаты, и София нервничала все больше. У нее до родов оставались считаные дни. На одном из ежедневных осмотров врачи увидели, что моя матка уже немного раскрылась. Мне назначили постельный режим, но до него дело не дошло: не успела врач выйти из палаты, как у меня отошли воды. Удивленная и счастливая, я посмотрела на Софию и сказала: «По-моему, мой ребенок сейчас родится!» Поначалу она мне не поверила, ведь мне оставалась еще, как минимум, неделя. София позвала врача, и врач, осмотрев меня, с серьезным лицом подтвердила, что я рожу этой ночью.
Напираи
Ребенок Софии не торопился увидеть свет, и это приводило ее в отчаяние. У меня же в восемь часов вечера начались первые слабые схватки, которые через два часа стали очень интенсивными. С этого момента меня осматривали каждые полчаса. В полночь терпеть уже было невыносимо, меня постоянно рвало от боли. Наконец меня отвели в родильный зал. Это был тот же самый кабинет, в котором я когда-то сидела в гинекологическом кресле во время осмотра. Врач и две черные медсестры что-то мне говорили, но, как ни странно, я больше не понимала по-английски ни слова. Между схватками я во все глаза смотрела на женщин, но видела только, как открываются и закрываются их рты. Меня охватила паника, ведь я не знала, все ли делаю правильно. Дышать, нужно правильно дышать – стучало у меня в голове. Потом мои ноги привязали к креслу, и я почувствовала себя совершенно беспомощной. Силы покинули меня, и когда я уже собиралась закричать, что больше не могу, сестра зажала мне рот рукой. Охваченная страхом, я посмотрела на врача, и она сказала, что видит головку ребенка и он должен появиться на свет при следующей схватке. Я стала тужиться из последних сил и почувствовала взрыв внизу живота. Моя девочка родилась. Часы показывали четверть второго ночи. На свет появилась здоровая девочка весом два килограмма девятьсот шестьдесят граммов. Я была счастлива. Она была такая же красивая, как ее отец, и я решила, что мы назовем ее Напираи.
Пока врач принимала плаценту и накладывала швы, дверь открылась, и София радостно бросилась мне на шею. Она наблюдала за родами через окно. Мне еще раз показали моего ребеночка и отнесли его к остальным новорожденным. Для меня это было лучше, потому что я обессилела до такой степени, что не смогла бы его удержать. Даже чашка с чаем, которую мне тут же протянули, выскальзывала у меня из рук. Мне хотелось только одного – спать. Меня пересадили в кресло-каталку, отвезли в палату и дали снотворное.