Белая мышь

Кили Имоджен

В плену гестапо он пробыл целый месяц, а потом пошёл на сумасшедший риск и выпрыгнул в окно первого этажа прямо во время допроса на глазах поражённых охранников. Каким-то чудом ему удалось смешаться с рыночной толпой, где ему помогли. Один мужчина отдал ему свою кепку, второй – длинный голубой плащ, который носило большинство фермеров, третий – собственные башмаки. Офицеры гестапо, которые тут же высыпали из штаба на поиски, внезапно оказались заблокированы – случайно, конечно же – столпившимися хозяевами палаток и тележками, набитыми товаром. Новости о его бегстве дошли до членов Сопротивления, которых

в городе по-прежнему было немало. Его обнаружили и передали Нэнси.

Грегори прошамкал ей свою историю, а это было нелегко – ему выбили зубы. Обычно беглецов перегоняли по маршруту через Пиренеи, но у него не было ни малейшего шанса выдержать этот пеший путь. У него были вырваны ногти на правой руке, сломано запястье, треснуто ребро. На теле не было живого места, он был весь в синяках. Нэнси понятия не имела, что с ним делать. Его просто кормили и держали в укрытии, пока не пришло сообщение от британского флота. Слава богу. Она самолично отправилась за ним, и вместе, рука об руку, они прошли по улицам Марселя. Лицо со следами переломов они замотали шарфом Анри, худобу спрятали под пальто Анри, на голову надели шляпу Анри. Они сели в автобус, идущий на побережье, и он тихо и искренне её поблагодарил и больше практически не открывал рот.

Нэнси посмотрела на часы. Чёртовы ВМС опаздывали – не критично и не настолько, чтобы стало ясно, что они не появятся, но всё же опаздывали. Сколько они смогут их ждать? Как ей разместить всех этих людей по квартирам до рассвета, если британцы не объявятся? Здесь, на востоке Марселя, побережье было каменистым и крутым, в основном известняковым, и в темноте выглядело призрачным. Маленький пляж, окружённый кустами дикого шалфея и соснами, был одним из немногих мест, куда могла подойти лодка. Она надеялась, что ничего страшного не произошло. Если всё по плану, субмарина сейчас где-то там, в восьмистах метрах от тёмного и тихого берега, ждёт возможности переправить этих людей через Гибралтарский пролив в Британию. Там они перегруппируются, вооружатся и вернутся в бой.

– Опаздывают, – тихо сказал Антуан у неё за спиной.

– Приедут, – твёрдо ответила Нэнси. В темноте послышался шорох, и подошёл Филипп.

– Сигнала не было? Они опаздывают.

Господи!

– Ты уверена насчёт сигнала, Нэнси? – спросил Антуан. – Может, нам самим им посветить?

– Вашу мать, парни, спокойно! – прошептала она. – Вы хотите немецкому патрулю фонарями посветить? Мы ждём сигнала от них!

– Может, это вообще обман. Вдруг сообщение передали немцы? Прихватят сейчас всех сразу – пленных, нас и знаменитую Белую Мышь. Расселись тут, на бережке, как будто у нас пикник под луной! Видит бог, сообщение пришло именно тогда, когда оно было нужно больше всего. Не слишком ли хорошо, чтобы быть правдой?

Ей тоже приходило это в голову, конечно же. Все они были наслышаны о том, как немцы воровали рации и посылали ложные сообщения в Лондон и обратно, а потом накрывали бойцов Сопротивления, заключённых, склады снабжения – легко и просто, как дети воруют яблоки в саду.

– Если бы по ту сторону были немцы, они бы уж точно объявились вовремя, – злобно отрезала Нэнси.

Филипп хрюкнул, не в силах сдержать смех.

– Отлично, Нэнси. Только согласись –

нам становится всё тяжелее. Капитан Бём схватил почти с десяток человек, которых я знаю. Много ли времени пройдёт, пока он не возьмёт кого-то, кто знает нас? Уже слишком много людей вовлечены в нашу работу. Анри попросил меня поговорить с Мишелем, который работает у него на фабрике, – мне он не понравился. Слишком уж активный.

– Ты теперь жалуешься, что французы наконец приходят в себя и готовы воевать? – спросила Нэнси. Филипп начинал её раздражать. – Если Анри попросил тебя с ним поговорить, значит, с ним все в порядке.

– Анри – хороший человек, но слишком романтичный, – не унимался Филипп. – Он считает, что в душе все французы – сопротивленцы. Он не хочет верить, что среди нас тоже есть фашисты. Придёт день, и кто-нибудь из жандармов, которых мы подкупили деньгами твоего мужа, что-нибудь да скажет. Не надо было им платить за расчистку дороги сюда. Лучше было рискнуть с патрулями.

Антуан раздражённо цыкнул, но Филипп был прав. Как бы там ни было, уже ничего не изменить. Антуан сам принял решение и дал взятку, даже не сказав им. Он клялся, что тому человеку можно доверять, он истинный патриот Франции. Но если он такой патриот, почему ему вообще потребовалась взятка?

– Нэнси!

Она вгляделась в темноту и увидела вспышки фонаря в ста метрах от берега – три коротких и одну длинную. Она включила свой фонарь и направила его в темноту. Две длинные вспышки. Выключив фонарь, она стала ждать.

Казалось, прошла целая вечность до того, как послышался плеск воды, затем тихое шуршание гальки, и волна прибоя осторожно вынесла на берег деревянную лодку. Нэнси пошла к ним одна. Команда состояла из двух гребцов и мужчины, в котором она предположила офицера. Все были одеты в шерстяные штаны и холщовые робы, в которых ходят местные рыбаки.

– Готовы к параду? – спросила она.

– Мама прислала шарики, – ответил он. – Боже, вы англичанка?

– Австралийка. Долго рассказывать.

Он кивнул. Времени на болтовню не было.

– Сколько упаковок?

– Двадцать. Одна спецдоставка из гестапо, а ещё тётушка прислала добавку из лагеря. Сможете забрать?

– Справимся, – подумав, уверенно сказал он, – и простите за опоздание – по всему побережью патрули. Этой схемой больше пользоваться не будем. ВМС не может рисковать подводной лодкой, чтобы взять беженцев.

Она повернулась и махнула рукой, подзывая жестом всех, кто ожидал её сигнала у края пляжа.

– Эти ублюдки и маршрут через Пиренеи сделали практически непроходимым. Поторопитесь и выиграйте уже эту войну, хорошо?

– Будем очень стараться.

Он довольно кивнул, увидев, как мужчины организованно вышли из своих укрытий в кустах над отметкой уровня высокой воды и осторожно расселись в лодке.

– Прекрасная работа, дорогая.

Казалось, это никогда не закончится. Мужчины выходили по двое, офицер каждые пять секунд смотрел на часы. Его люди распределяли людей в лодке так, чтобы туда смогли поместиться последние три человека. Грегори зашёл последним. Проходя мимо Нэнси, он взял её за руку и крепко пожал. Не успели его усадить, как с дороги сверкнула яркая вспышка прожектора. Сверху донеслись голоса, говорящие на немецком.