Белая овца

Coeur Al'Aran

– Понятия не имею. Где она, Сан?

– Что?! Почему ты вообще спрашиваешь об этом у меня? Это Илия должна была за ней приглядывать.

– Да ничего подобного!

– Ну и чьей же тогда это было обязанностью?

– Ничьей. Ей, вообще-то, пятнадцать лет, а вовсе не пять.

– Довольно! Хватит! – вмешалась в уже намечавшуюся ссору Вайсс, заставив всех отступить на шаг назад и наконец умолкнуть, пока их вопли не услышала, например, та же Салем. – Просто постарайтесь вспомнить, когда вы видели Руби в последний раз.

– В тот момент, когда мы натягивали робы Смотрителей, – ответила

ей Блейк.

– А не попадались ли нам по пути какие-нибудь тентаклиевые монстры, способные ее отвлечь?

– Вайсс… – раздраженно произнесла Янг.

– Что? Это ведь вполне вероятная причина ее здесь отсутствия. Хотя ладно, неважно, – пробормотала Вайсс, устало помассировав себе переносицу. – Итак, зная Руби, давайте подумаем, в какую наиболее кошмарную передрягу она могла угодить?

В этот момент башня содрогнулась, а с потолка посыпалась пыль. Их ушей достиг громкий вопль, полный нечеловеческой ярости:

– ЖО-О-ОН! – услышали они, тут же замерев в ужасе. – НЕМЕДЛЕННО СПУСКАЙСЯ СЮДА! Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ГДЕ-ТО ЗДЕСЬ!

Когда всё наконец стихло, а башню перестало трясти, они переглянулись. Вскоре все взгляды скрестились на Жоне, который – хотя это и без того было кристально ясно – зачем-то сказал:

– Мне кажется, я понял, где сейчас находится Руби.

– Да ну?! – закатила глаза Янг.

– Забудем на секундочку о шутках. Мы уже получили то, за чем сюда пришли, – произнес Рен, кивнув в сторону Пирры. – Если я правильно помню, у нас всё равно сейчас по плану шла встреча с Салем. Так что вроде бы ничего и не изменилось.

– Я надеялся поговорить с ней, когда у нее уже не будет потенциального заложника…

– Ни один план не переживает столкновения с противником. У Салем в заложниках в любом случае находится всё население Ремнанта, включая Гриммов. Но ты же сумеешь убедить ее в своей правоте, верно? Или тебе это только кажется?

– Разумеется, сумею.

Рен кивнул.

– Тогда данный момент подходит для встречи с ней ничуть не хуже любого другого.

– Ага, – согласился с ним Жон, сделав глубокий вдох. – Ладно, оставьте это дело на меня. Я хочу, чтобы вы подождали нас за дверями главного зала и ни при каких обстоятельствах не входили внутрь. Если кто-то из Смотрителей попробует туда пробраться, остановите его. А уж с разговором я как-нибудь справлюсь.

– Ты в этом уверен? – уточнила Вайсс. – Не хочу тебя обидеть, но общение вовсе не является твоей сильной стороной.

– Эй, я уже не настолько плох в этом деле, как был когда-то.

– Тут я вынуждена с тобой согласиться – твой прогресс заслуживает всяческой похвалы. И всё же из всех здесь присутствующих вести переговоры насчет освобождения заложников тебя я отправила бы в самую последнюю очередь. Ты уверен в том, что не сделаешь наше положение еще хуже?

– Поверь мне, Вайсс. Я знаю мою маму.

– Зато я знаю тебя…

– У меня имеется план.

– Планирование тоже отнюдь не является твоей сильной стороной.

– Ага. Но и мама подобными талантами похвастаться никак не может. Поверь мне, я знаю, что я делаю.

***

Жон вошел в главный зал и тут же огляделся по сторонам. Руби он заметил

практически сразу. Та, удерживаемая одним из Смотрителей, сидела на полу возле Салем, которая положила руку ей на голову. Судя по выражению ее лица, Руби сейчас испытывала лишь стыд и смущение. Корал с Кроу расположились с другой стороны от Салем, причем первая явно нервничала, а второй был весьма раздражен всей этой ситуацией.

Сам Жон уже практически ощущал гнев своей матери, как и любой другой ребенок, совершивший какой-то проступок. Если бы он был не таким взрослым, то уже наверняка склонил бы голову и приготовился бы со слезами выпрашивать прощения. Но в этот раз ему оставалось лишь упрямо выдвинуть подбородок и молча ожидать того, что она хотела ему сказать.

– Как мило, что ты все-таки решил к нам присоединиться, Жон, – произнесла Салем. – Давненько тебя тут не было видно. Сколько там прошло времени? Несколько месяцев вроде бы? И теперь ты прокрадываешься в родной дом, словно какой-нибудь вор. Это даже как-то обидно. Верно, моя дорогая? Должна ли я обидеться на подобное пренебрежение с его стороны?..

При этом она посмотрела на Руби.

– Эм…

– Наверное, ты просто не знаешь, – устало вздохнула Салем. – Так что я должна была подумать о твоем поведении, Жон? Что у тебя случился подростковый бунт? Неприятие старых авторитетов? Я дала тебе всё, что только было в моих силах, но в ответ получила лишь недоверие.

– Я бы не стал называть это ‘недоверием’…

– И как же тогда ты стал бы это называть? О, кстати, ты можешь пригласить твоих друзей присоединиться к нам. Всё равно теперь они не смогут от меня спрятаться, – произнесла Салем, слегка приподняв бровь, когда в зал так никто и не вошел. – Нет? Но разве не об этом я только что говорила, Жон? Ты настолько мне не доверяешь, что не позволяешь даже просто встретиться с ними.

– Тут вопрос заключается вовсе не в доверии, – отозвался тот. – Да и далеко не всегда дело касается именно тебя, мама.

Салем прищурилась, а ее находившаяся на голове у Руби рука напряглась, заставив ту вздрогнуть.

– Что?! Как это меня не касается? Я являюсь твоей матерью! А ты меня ослушался, убежал из дома, оспаривал мои решения и долгое время меня игнорировал. А теперь возвращаешься обратно, желая что-то у меня украсть, да?! И даже посмел впутать в это свою сестру!

Она махнула рукой в сторону Корал, но та, само собой, предпочла промолчать. Ей совершенно ничего не грозило, если, конечно, она не станет дергаться и ухудшать свое нынешнее положение.

– В этом-то и заключается проблема! – рявкнул Жон. – Ты считаешь, что всё и всегда вертится лишь вокруг тебя! Я ослушался ‘тебя’, убежал от ‘тебя’… Но это моя жизнь, и именно мне решать, как ее прожить!

Руби слегка поморщилась.

– Ох…

– Только не в том случае, когда ты решил поставить под угрозу жизни всех членов нашей семьи!

– Вот именно! Это вовсе не я не доверяю тебе, а как раз ты ни капли не веришь в меня!

– Ты вообще ничего не знаешь о том, что и почему происходит в нашем мире, – проворчала Салем. – Я держала тебя здесь для твоего же собственного блага. Потому что мир жесток и опасен, а ты совсем не готов иметь с ним дела.