Белая сирень
Шрифт:
38. Быть может, Мельхиор счел это зрелище недостойным его сана и возраста или же просто устал с дороги, но в самый пикантный момент он встал, отвесил церемонный поклон своим сотрапезникам и удалился в сопровождении слуг.
И тут же Бальтазар, хотя ему вовсе того не хотелось, последовал примеру старшего. Он, правда, по мере сил растянул уход и был вознагражден за это лицезрением тех прелестей, что скрывались за последними покровами. После этого он наконец с достоинством удалился…
39. За столом остался лишь молодой Гаспар. Он подозвал
К нему подсела одна из танцовщиц, вернувшая себе некоторые необременительные детали туалета. Она не отказалась пригубить фалернской горечи, и по ее взгляду было ясно, что она не откажется и от других удовольствий, которыми утешается бедное человеческое сердце…
40. От Алазара, конечно, не ускользнули все подробности поведения волхвов, дающие представление об их характере и привычках. Он уделял им куда больше внимания, чем представлению и кушаньям.
Доев плов, Алазар бросил монетку слуге и пошел на ночлег.
При выходе из трапезной он вспугнул двух о чем-то договаривающихся людей. В одном он сразу признал ловкого канатоходца в красном облегающем платье, другой был ему незнаком.
Но мы, зрители, почти наверняка запомнили его, ибо видели в свите Мельхиора и при разгрузке верблюдов, — этот прислужник короля отличался слишком приметной внешностью: рыжий гигант с поросячьими глазками.
Человек очень приметливый, Алазар почувствовал некоторый дискомфорт, исходивший от этой шушукающейся пары, но не было ни повода, ни возможности вмешаться в их переговоры, тем более что они сразу порскнули в разные стороны, послав Алазару злобный взгляд…
41. Подойдя к своему покою, Алазар обнаружил на балконе, тянущемся по всей длине фасада, на фоне звездного неба фигуру Мельхиора, наблюдающего светила в подзорную трубу.
Алазар остановился. Похоже, ему хотелось подойти к своему старому учителю, но он не осмелился. Слегка вздохнув, Алазар скрылся в своей комнате…
42. Гаспар основательно нагрузился, а его новая подруга все подливает ему в кубок крепкого вина. Они сдвигают кубки, и Гаспар, запрокинув голову, выпивает все до капли, в то время как дама лишь смачивает губы. После чего Гаспар, совершенно распоясавшийся, осушает фалернскую горечь с ее губ.
И опять наполнены кубки, и опять Гаспар пьет и целует подругу. У них нет общего языка, после каждого поцелуя Гаспар тычет себя пальцем в грудь и сообщает:
— Гаспар!.. — и радостно хохочет.
— Ровика, — называет себя дама, прижимая длинные пальцы к полуобнаженной груди.
И опять налит и осушен кубок. И опять:
— Гаспар!..
— Ровика!..
И счастливый смех большого черного ребенка.
Ровика пристально смотрит на своего кавалера, похоже, он совсем охмелел. Она показывает жестом, прижав две со сложенными ладонями руки к щеке, что пора на покой.
— Гаспар — Ровика? — спрашивает король.
— Гаспар — Ровика, — нежно отвечает дама. — Бай, бай… Она помогает
43. Пройдя по террасе к покою Бальтазара, Мельхиор деликатно, но уверенно постучал в дверь. Она сразу отворилась, словно Бальтазар ждал непрошеных посетителей и готов был дать им полный отпор. Но выражение лица Бальтазара мгновенно изменилось, когда он увидел своего почтенного коллегу.
— Я решил разделить с вами удовольствие от лицезрения ночных светил, — церемонно сказал Мельхиор, — на редкость благоприятствующих нашему походу.
Бальтазар приложил руки к груди и глубоким поклоном поблагодарил старого короля за лестное внимание.
Оба направились к походной обсерватории…
44. В покоях Гаспара влюбленная пара разомкнула долгое объятие. Вернее, это сделала самовольно дама, поскольку Гаспар давно отключился от объятий, любви и остатков сознания.
А дама выпросталась из-под тяжелого тела, надела свои необременительные одежды, сняла шелковую ленточку с ключом с шеи Гаспара и наметанным глазом определила тайник.
Спокойно и неторопливо она отомкнула его, вынула увесистую шкатулку и выгребла оттуда дары, предназначенные отнюдь не новорожденному Богу, а весьма земным существам: сурьму, белила, ароматические порошки, флакончики с благоуханной влагой и украшения: серьги, сережки, брошки, цепочки. Не побрезговала дама и десятком золотых монет. Спрятав все это под накидку, она выскользнула в коридор…
45. Двор гостиницы. Прижимаясь к стене, пробирается канатоходец с лезвистым лицом. Он держит путь к верблюжьему загону.
Достигнув ворот, он ловко и бесшумно карабкается вверх и смотрит вниз.
Спят верблюды и во сне двигают челюстями, будто дожевывая сено. Спят перепившиеся и переевшие погонщики. Бодрствует лишь стражник из свиты Мельхиора с мечом на боку. Он бродит по двору, мурлыча какую-то песенку, позевывая и похлопывая себя крест-накрест ладошками для угрева.
Канатоходец, изловчившись, прыгает на него, валит на землю и душит. Короткий хрип, и тело стражника обмякло. Канатоходец снимает с него меч, отпирает ворота и тонким свистом подает сигнал сообщникам. Мгновенно из темных щелей возникает множество фигур. Они вбегают во двор и кинжалами режут спящих погонщиков.
Одновременно из помещения появляются другие участники грабежа, волоча дары и поклажу волхвов: амфоры, бутыли, лари, тюки. Пинками они поднимают верблюдов, быстро навьючивая и выгоняя со двора. Их привел рыжий великан с поросячьими глазками.
Такую большую работу нельзя сделать до конца чисто: кто-то из погонщиков, истекая кровью, пытается оказать сопротивление, другие кричат, стонут, зовут на помощь. Во двор вбегают разбуженные челядинцы королей и вступают в драку с разбойниками.
Вожак с лезвистым лицом разит направо и налево, бранью поторапливая своих. Схватка становится все горячее. В нее втягивается все большее количество людей…