Белая сирень
Шрифт:
46. На балконе два великих мага поочередно смотрят в астрономическую трубу Мельхиора.
— Прошу вас уделить особое внимание Беге, — говорит Мельхиор. — Она вошла в ореол созвездия Диоскуров, что не наблюдалось с времен великого пророка Даниила.
Бальтазар приклеивается глазом к астрономической трубе. Он пялится изо всех сил, но поскольку он маг другого профиля, то не больно разбирается в звездном пейзаже. Но, не желая признаваться в своей неосведомленности, изображает осмотрительный научный скептицизм.
— Достаточно ли
— Я понимаю вашу недоверчивость и ценю ее. Настоящий мудрец ничего не принимает на веру. Наш юный друг Гаспар многого достиг с зеркалами, но в запредельных сферах наивен и доверчив, как дитя. Конечно, с возрастом он доберет истинной мудрости. За Вегой наблюдали Агафокл Милетский, Базилиск Справедливый и Стратилат Вдумчивый. Уж если им не верить!..
— Беру назад свои слова, — сказал с поклоном Бальтазар. — Свидетельства таких звездочетов уничтожают всякие сомнения. И вы считаете, почтенный Мельхиор, что Вега к нам добра?
— В высшей степени. И если Вторая Малая из созвездия Лебедя сохранит нынешнюю позицию, то нам воистину можно позавидовать…
Откуда-то снизу доносится сильный шум: крики, вопли боли и ярости, стоны, верблюжий храп. Мельхиор морщится.
— О жалкое племя! — вздыхает он. — Как грубы, суетны и беспокойны люди! Даже тихой ночью нет от них покоя.
— Да! — подхватывает Бальтазар. — Что им звездное небо и движения светил? Что им тайны бытия? Им по душе лишь плотские утехи: вино, гашиш, опиум, сальное ложе, громкий спор.
— Увы, и в наше просвещенное время люди живут дурными страстями. Что им радости мысли и духа?.. Давайте еще полюбуемся нашей прекрасной Вегой…
47. Во дворе продолжается сражение. Часть разбойников ловко действует ножами против очумевших со сна да и вообще не слишком расторопных челядинцев королей, другая — навьючивает верблюдов и передает их своим сообщникам за воротами загона.
Атаман в красном платье с ножевым лицом мечется, как пламя на ветру; он понукает, грузит, приходит на помощь, добивает раненых, кинжал так и сверкает в его руке.
От него старается не отстать предатель — рыжий толстяк с поросячьими глазками. Чрезмерное рвение его и погубило. В темноте он перепутал верблюдов и нарвался на Буяна, кинув ему ворованную поклажу на горб.
Взбешенный малыш разом скинул тюки и первым делом залепил толстяку мощным плевком лицо. Затем, отхватив ухо острыми, как бритва, резцами, ударом задних ног поверг его на землю и затоптал. Дикий крик Рыжего, не пожелавшего тихо проститься с жизнью, смутил разбойников и придан куражу защищающимся.
Не слушая увещеваний своего атамана, разбойники выскочили из загона и пустились наутек…
48. Покой Гаспара.
Гаспар застонал, забормотал, встряхнулся и сел на кровати. Смятая постель, липкое от пота тело и чужой сладковатый запах вместе с головной болью напомнили ему о событиях минувшей ночи. Он огляделся, увидел
— Пьяница! Развратник!.. Дурак:.. — сыпалось с его языка. — И тебе не стыдно?.. Не успел уехать и уже спутался с какой-то шлюхой, воровкой!.. А бедные птички небось все глаза выплакали, беспокоясь о тебе, неблагодарный!.. Ах, хоть бы одним глазком взглянуть на милых печальниц!..
И тут Гаспар наконец вспомнил, что он не только пьяница и бабник, но и великий маг.
По счастью, воровка не тронула его дорожной кисы. Гаспар достает оттуда маленькие зеркала, устанавливает их особым способом, зажигает свечку, шепчет тайные, непонятные постороннему уху, очень длинные слова и с нетерпеливой любовью вглядывается в зеркальную гладь. И гладь эта сперва запотевает, перестает отражать даже огонек свечи, затем медленно расчищается, и Гаспар, исполненный радостного нетерпения, видит своих голубок, почивающих в весьма живописных позах, в объятиях его ближайших друзей. Нет никаких сомнений, что этому глубокому сну предшествовало то, что в наше просвещенное время называется групповым сексом.
В бешенстве Гаспар разбивает зеркала, кидается плашмя на постель и бурно рыдает…
49. Утро. Алазар в окошко смотрит на сборы сильно поредевшего каравана королей. У каждого из троих осталось не более половины челядинцев, верблюдов и клади.
Выходит Мельхиор. Он старается держаться с прежним величием, хотя это плохо ему удается.
Служитель подводит магу верблюда.
— А где мой конь? — спросил старый король.
Служитель развел руками: там же, где и многие дары…
Выходит Бальтазар. И он изо всех сил демонстрирует достоинство и невозмутимость. Но когда ему подают верблюда вместо прекрасного мула, не выдерживает:
— А где мой мул?
Ему показывают: там, в пустыне, куда умчались разбойники…
Выходит Гаспар. Этот даже не пытается строить хорошую мину при плохой игре — он выглядит совсем раздавленным. И он не спрашивает, куда девался его рослый надменный верблюд, а покорно залезает на какого-то плебея с разорванной губой.
Караван трогается в путь под насмешливые реплики зевак и улюлюканье уличных мальчишек…
50. Алазар спускается вниз, проходит в загон, отвязывает Буяна и залезает ему на спину.
51. Алазар за околицей городка. Он видит пыль, клубящуюся за большим караваном, и направляется следом за ними…
52. Идет караван. Несколько подбодрившись и восстановившись после трагической ночи, короли почти с прежним величием восседают на горбах верблюдов.
На почтительном расстоянии от них едет на Буяне Алазар.
Ровные участки сменяются барханами, западинами. Порой возникает поросль: пальмы, кактусы, колючки; виднеются полузанесенные песком глинобитные постройки.