Белая сирень
Шрифт:
Гиревик. Возвернуть! Да эта контра сюда носа не сунет. А ты сам контра, коли перед ними холуйничаешь.
Иван (свертывая цигарку). Я его, может, больше твоего ненавижу. Но я дал слово Марине, и тут — извини-подвинься.
Гиревик. Брось, малый, дурочку строить. Тебе довольно барахла осталось, а на мое не зарься.
Иван. Твоего тут — блоха на аркане да вошь на цепи. И моего — столько же. Все — рахманиновское.
Иван берет кресло и выносит из
Гиревик. Сдурел, что ли?
Иван. Не боись, твоего не трону. Гуси-лебеди, кошатина и гитара останутся. И эти… гандели.
Гиревик бросает гантели и кидается на Ивана, метя разорвать ему рот. Иван бьет его в челюсть, под вздох, и гиревик валится на пол.
Гиревик (вытирая кровь с разбитого лица). Ну все, паскуда, тебе не жить!..
Иван поднимает диванчик-рекамье и выходит из комнаты.
За письменным столом, расставив локти, сидит следователь — из молодых, да ранний: обтянутые скулы, сухой свет в бледно-голубых глазах.
Следователь. Потерял классовую совесть? В холуи к буржуям пошел?
Иван. Сколько раз твердить одно и то же? Жена покойная наказала. Можешь ты это понять?
Следователь. Ладно. Это дело шестнадцатое. Нам нужен материал на брата Рахманинова.
Непонимающий взгляд Ивана.
Следователь. Чего вылупился? Он, правда, не родной брат, но все равно — связь с эмигрантом, врагом народа.
Иван все так же непонимающе смотрит на следователя.
Следователь. Припомни-ка, как они на Советскую власть клеветали и лично на товарища Сталина?
Иван. Я и не знал, что у Рахманинова брат есть.
Следователь (помолчав). Не хочешь помочь следствию?
Иван. Да я бы с удовольствием… Кабы мог. Да вроде нет у него никакого брата.
Следователь. Через месяц я тебя вызову. Подумай хорошенько, может, чего вспомнишь.
Следователь упирается в Ивана немигающим взглядом бледно-голубых глаз.
Обелиск Линкольна. По улице едет лимузин с красным флажком.
Машина советского посла подъезжает к подъезду Концертного зала. Афиши извещают о концерте с участием Рахманинова. Шофер распахивает дверцу машины, помогает
Рахманинов сидит в кресле, греет руки в электрической муфте и оживленно говорит Соне и Наталье.
Рахманинов. …Да я просто не знаю человека, который может съесть больше, чем Федя Шаляпин.
Наталья (смеется). Еще гости не пришли, а он уже еду со стола ворует.
Рахманинов. Помню, в молодые годы Федя приходит: «Есть хочу!» А у меня ничего нет. Питаюсь впроголодь. Вот, говорю, кочан кислой капусты есть. А кочан огромный был — вот такой!
В артистическую входит сияющий Фолли.
Фолли. Знаете, кто пожаловал на концерт? Советский посол с супругой.
Сестры переглядываются. Только оживленное лицо Рахманинова превращается в серо-свинцовую маску.
Рахманинов. Я не буду играть.
Фолли. То есть как?..
Рахманинов. Пока он не покинет зал.
Фолли (растерянно). Маэстро, но ведь это скандал!
Рахманинов. Скандал будет, если он не уйдет.
Фолли качает головой и исчезает. Рахманинов разламывает сигарету пополам, вставляет половинку в мундштук.
Наталья. Не волнуйся, Сережа.
Рахманинов. Я абсолютно спокоен.
Соня. Может, тебе не надо быть таким непримиримым?
Рахманинов. Я перед «товарищами» не выступаю. Давайте поговорим о чем-нибудь другом.
Соня (с готовностью). Давайте… (Пауза.) Ты рассказывал про Федю. Про голодного Федю и кочан кислой капусты. Что было дальше?
Рахманинов. Ничего. Он его съел, и все.
Соня. Весь кочан?
Рахманинов (думая о своем). Если этот товарищ заупрямится, надо будет объявить публике причину моего отказа…
Зал битком набит. Оркестранты уже заняли свои места. Ждут маэстро. На сцене вместо него появляется растерянный Фолли.
Фолли. Дамы и господа! В зале находится дипломатический представитель Советского Союза. Маэстро Рахманинов приносит свои извинения публике, но он отказывается выступать, пока они не покинут зал.
Шум пролетает по рядам. Сидящий в ложе Мазырин встает и протискивается в кулуары. Оркестранты, переговариваясь, смотрят в зал.