Белая таежка
Шрифт:
– Талант - это труд, - начал было я с чужих слов, но она в сердцах обрезала меня.
– И ты как попугай! Настоящий талант должен как фонтан бить, понимаешь? А я вымучиваю из себя каждый жест...
– Первое место на областном смотре!
– перебил я ее.
– Это что-нибудь да значит.
– Мне просто повезло!
– вздохнула Галка.
– Роль выигрышная попалась. Партнер очень способный...
– Тебя же хотят в фильме снять?
– Пока только попробовать на роль.
– Старайся!
– Спасибо за
– Она расхохоталась.
– Ну чего ты бесишься?
– Знаешь, что одна неудачница моей маме сказала? "Всю жизнь чувствую себя безбилетным пассажиром, и нет сил выйти из вагона!"
Я знаю давно, что Галкина мать без особого восторга относится к увлечению дочери театром. Она говорит, что это блажь, которая пройдет с годами. Что касается отца, то тот предоставил Галке свободу действий: решай сама. Но главная-то в доме мать, гуранка!
В прошлом году наш руководитель художественной самодеятельности, гордый успехом своих подопечных, встретил ее у магазина и хотел порадовать, давай рассказывать, какой шумный успех выпал на Галкину долю в Иркутске. Обступившие их женщины восторженно ахают.
– Кроме таланта драматической актрисы, у нее еще и вокал! Редкое и весьма завидное сочетание, я бы сказал!
– наслаждается произведенным эффектом учитель.
– Вам надо купить ей инструмент. В доме у вас достаток...
– Вон какой инструмент я ей купила!
– обрезала учителя Галкина мать, показывая рукой на Чистюньку.
По речке в это время в аккурат как глиссер понеслась легкая стремительная берестянка, в которой у ревущего мотора сидела Галка.
– Поносится по речке, может, вся блажь-то ее и повыветрится! закруглилась ошеломившая учителя Галкина мать.
Вот какая заварушка у Галки. А для нас с Ванюшкой все ясно и просто: он рыбу разводить, я наш Гляден ковырять, в горный институт пойду. Мать с отцом это приветствуют. "Только ты зловредный у нас, - скажет иной раз мама.
– Первым делом должен научиться с людьми ладить, а потом уж инженерить учиться будешь". Кольча спит и во сне видит себя знатным геологом.
– Такая моя планида, Миша!
– изобразила мне убитую горем горьким страдалицу Галка.
– Сама еще не знаю, на что я гожусь, а мне еще надо перво-наперво мамашу заставить поверить в меня...
Может быть, я первый, кому открылась Галка. В школе я ни от кого не слышал о ее мытарствах. Мать не одобряет ее выбор? Эка беда! Два года еще до института, все перемелется... Но, оказывается, сама Галка не очень верит в свои способности и от этого бесится.
– Жалеешь?
– стрельнула она в меня глазами.
– Кладбищенское чувство!..
52
За грядой гольцов выступают сквозь синюю дымку настоящие горы. А под ними пролегла длинная и прямая долина, на дне которой вытянулось узкое озерцо, похожее на стальной меч, упавший со скал. Сверкающее солнце на тихой глади его еще больше усиливало это сходство.
Огромная
– Ербогачон!
– объявил веселый Борони Бог.
– А как по-русски?
– спросил Кольча.
– Гора под сосновым лесом.
В долину спускаемся по каменной осыпи - курумнику. Маета, скажу я вам! Того и гляди плюхнешься на брюхо и поедешь вниз, увлекая за собой десятки тонн намолотой водой, солнцем и ветром щебенки.
Олешки проголодались, хватают на ходу листья с кустиков, изредка попадающихся на камнях. Как они тут растут, чем питаются? Загадка.
Дело к вечеру, Борони Бог решает заночевать у озера. Мы спускаемся как раз к тому месту, где находится кончик "меча". Место дивное: шальное буйство таежного высокотравья, а по нему кое-где черемуха и боярка зелеными помпончиками.
– Ребята, гагары!
– обрадовался Ванюшка, показывая на озеро.
– Ну и что?
– озадаченно спрашивает Кольча.
– Рыба есть, вот что!
– Ничего себе заявочки! Надо пробы брать, а он о чем думает. Ге-олух!
Быстро ставим палатку. Дядя Иван погнал пастись орончиков. Галка пошла за водой к озеру. Там стоит такой птичий гвалт, будто все пернатые поссорились между собой. Уток - тьма-тьмущая. Словно по осени ветер палый лист швырнул на воду, не скупясь. В густой разноголосице я различаю басовитые нотки крякв, сварливые, пронзительные крики шилохвости, самодовольные, чванливые голоса гагар.
– Есть рыба, это уж как закон!
– вздыхает Ванюшка, сколачивая разборный лоток для промывки золота.
– Что-то случилось, командор!
– подбежал к нему Кольча и взмахом руки указал на озеро.
К лагерю бежала Галка с ведерком воды, тяжело перебрасывая его время от времени из одной руки в другую.
– Там какая-то халупа!
– увидел я развалюху на противоположной стороне озера.
Кольча вооружился уцелевшим у Ванюшки биноклем.
– Рыбаки или охотники жили...
Ванюшка взял у него бинокль, приставил окуляры к глазам.
– Не у места...
– Что?
– Домишко этот поставлен был не у места. Дрова далеко! По всем статьям на этой стороне надо было его ставить.
Я взял у командора бинокль.
– Да и на домишко непохоже... Какая-то сараюшка. Ни одного окошка!
– Может, на той стороне?
– высказал осторожно предположение Кольча.
– Чтобы не на озеро, а на горы смотреть?!
Где так шибко умен, а где такое брякнет, что хоть стой, хоть падай.
Мы поджидаем встревоженно Галку. Ничто ей не угрожает, а она несется так, точно за ней по пятам собаки гонятся.
– Что с тобой?
– крикнул я, когда она приблизилась немного к нам.