Белая таежка

Головина Галина

Легли спать, и в палатке началась обычная его тарабарщина.

– Наш добрый гений Борони Бог, сам того не ведая, оказал нам еще одну чрезвычайной важности услугу.

– Какую?
– спросил я.

– Вывел нас прямо на старанку этих гангстеров!

Я чувствую, что все так и поет в его груди. Колокольчик наш соловьем заливается:

– Не ограбь нас Профессор, и могло бы случиться так, что мы не скоро еще попали в эту золотоносную котловину.

Ванюшка усмехнулся.

– А ведь верно: не было бы счастья, да несчастье помогло! Недаром тут трубачи табунятся...

–

Утаить месторождение самородочков для них теперь так же невозможно, как украсть Эйфелеву башню.

Кольча умолк вдруг на самой патетической ноте и пулей выскочил из палатки. Опять какая-то идея в голову стукнула. Побоялся, что дядя Иван заснет и тогда придется ждать утра.

Ну конечно. Мы услышали их голоса. Но слов нельзя было разобрать, да мы и не старались: Кольча сам все немедленно выложит, когда вернется.

– Вы даже представить себе не можете, что я узнал, парни!
– начал Кольча, едва засунув голову в двери палатки.
– Но не буду отрицать, натолкнули меня на эту мысль ты, Мишаня, и ты, командор...

– Да не тяни кота за хвост!
– не выдержал Ванюшка.

– Оказывается, все элементарно просто, парни, - продолжал так же напыщенно Колокольчик, сам еще не успевший переварить добытую новость. Знаете, что было в той развалюхе за озером?

– Он меня без ножа зарежет сегодня!
– взвыл командор.

– Там бы-ла пти-це-фер-ма!

– Чья?!
– опешил я от такой новости.

– Не-пу-те-во-го Фе-ду-ла!

– Чего ты буровишь?
– рассердился Ванюшка.

– Клянусь мамой! На Кавказе это самая страшная клятва, парни.

– Ну и что за птицу разводил здесь непутевый Федул?

– Уток, командор!

– Уток?!

– Да, да!

Мы в хохот. Надо же такое брякнуть. Совсем уж ум за разум.

– А ты видел, сколько дичи в камышах на той стороне?
– спросил, смеясь, Ванюшка.
– Во времена Федула, надо думать, было еще побольше.

– Не то чтобы из ружья стрелять, припасы жечь, палкой можно было набить, сколько захочешь!
– вставил я.

– Но тем не менее Федул разводил здесь уток!
– словно издевался над нами Кольча.
– Это вам может подтвердить дядя Иван. Он сам их видел, когда "говорку держал" с Федулом, заезжал к нему "табачком разжиться".

– Чушь какая-то получается!
– никак не может в это поверить Ванюшка.
– Вон какие травы что на чаране у Федуловой пустыни, что здесь. Выгоднее всего было бы разводить овец.

– А где еще их продашь?
– подала голос Галка.

– Верно, - согласился командор.
– В Иркутск отсюда не повезешь...

– Немыслимое дело!
– признал это и Кольча.
– Значит, что-то архиважное кроется за всей этой авантюрой Федула. Думать надо!..

– А ведь на утках он много бы не разгулялся!
– заметил в заключение Ванюшка.

Загадка! Ставить утиную ферму на берегу глухого таежного озера, кишащего дичью, в высшей степени глупо. Это же равносильно тому, что копать колодец рядом с незамерзающим ключом!

Я вспоминаю все, что слышал про непутевого Федула. Хотя и был он мот, бражник, но все говорили,

что себе на уме. Денежки через него прошли немалые...

– Знаешь, что про последнего Федула у нас в Басманке говорили? начал командор после большой паузы.
– "В дождь бороной укроется, с алтыном к рублю подъедет!" Значит, башковитый был мужик?

– Еще бы!
– воскликнул Кольча.
– Если червонцы сыпал в ресторанах направо и налево.

Я чувствую, что он уже надумал что-то, но не решается нам выложить: слишком уж невероятное. Ждет, когда мы сами подойдем к чему-нибудь.

– Можно начинать высказываться?
– спросил Ванюшка.

– Давай, командор!
– насторожился Кольча.

– Мой внутренний голос мне подсказывает, - начал Ванюшка, копируя его, - мы на пороге грандиозного открытия. Даже не открытия, если быть точным, а подтверждения открытого нами ранее.

– Ну, ну!
– заерзал на своей постели Колокольчик.

– Утки собирали для Федула зернышки, - Ванюшка сделал паузу и прищелкнул языком, как эвенк, - да не простые - золотые!

– Правильно, командор!
– радостно вскрикнул Кольча.
– Я точно такого же мнения.

– А как?
– с придыханием спросила Галка.
– Мальчики?..

– Утки вытаскивали Федулу самородочки со дна озера!
– ликовал Кольча.
– Стрелял он, конечно, и диких. Но у домашних можно было рукой зоб прощупать, заставить их нырять на нужном тебе месте и так далее, и тому подобное.

– Но это пока только наши домыслы, - сказал Ванюшка самым постным голосом и зевнул.
– Давайте спать, ребята. Завтра денек может быть горячим для нас.

55

Дядя Иван разбудил нас еще до восхода солнца.

– Кто рано встает, тому бог дает!
– сказал он вполне серьезно. Летом долго на боку валяться - борони бог!

Галка спала крепко, не слышала, а старик пожалел ее и не велел будить. Он сказал: глядеть будем, кто вчера костер на той стороне озера палил, кто в ружье трубил, разыскивал своих.

– С тобой побежим, - кивнул старик Ванюшке.
– А вы тут тихо сиди, собачкам ругаться не вели. Толмачить шибко - борони бог!

Они ушли, а мы с Кольчей остались. Ружье нам свое дал Ванюшка. Так велел дядя Иван.

На всякий случай собак мы посадили на поводки, а свой наблюдательный пункт устроили на груде камней метрах в семидесяти от лагеря. Обзор хороший, только лежать на таком жестком ложе мало радости, а сидеть нельзя: можно себя обнаружить.

Ванюшка с Борони Богом пошли к горе и тут же скрылись из глаз в густом тумане, широко расплеснувшемся по всей долине. По кустам у курумника задумал старик подобраться к золотничникам. Мы нисколько не сомневались, что это они. Я вчера не стал говорить, но мне показалось, что блеснула кожа куртки, когда вспыхнула зажигалка. Бородатый! Почему именно зажигалка, а не спичка? Вот почему. Два раза огонек вспыхнул через очень короткий промежуток времени. Первый раз ветер погасил пламя. А если бы этот человек спички чиркал, то ему надо было снова открыть коробок, вынуть спичку и снова чиркнуть. Больше времени потребовалось бы на это.