Белая таежка

Головина Галина

Дядя Иван уже вернулся в лагерь, сидит у палатки и посасывает свою трубочку. Мы издали увидели ее огонек.

– А что мы ему скажем? Где были?
– спрашиваю я.

– Озеро ходили смотреть, - откликается командор.

Лоток наш мы оставили на берегу.

И вдруг на горе, с которой мы спустились в эту долину, затрубил лось. А когда он умолк, с дальнего конца вытянувшегося в долине озера донесся ответный зов. Мы оцепенели, застыв на месте. Этот отзыв был совсем не такой, каким отвечал вчера ночью трубачу Борони Бог: два раза коротко гукнули

на озере, затем небольшая пауза и длинный рык, переливчатый.

– Ложись!
– Ванюшка рухнул под черемуховый куст, росший шагах в пяти от нас.

– Золотничники!
– сообразил наконец Кольча.
– Мы у золота...

Эти сигналы золотничников, по-моему, не испугали его, а, наоборот, окрылили. Он поглядел на меня весьма выразительно, словно хотел сказать: "Ну что, пустышку тянем? Эх ты, ге-олух!"

– Палатку нашу как бы с горы не увидели!
– шепнул я Ванюшке.

– Не должны. Она далеко, а уже стемнело.

– Трава высокая, - добавила Галка.
– Кусты разбросаны по луговине...

– Пойдет этот трубач на сигнал по склону, - сказал тихонько Ванюшка.
– Там, где курумник начинается. Мы у него справа останемся.

– Маяк!
– дернулась лежащая рядом со мной Галка и, привстав, показала в ту сторону, откуда прилетел ответный сигнал трубачу.

Там разгорался костер.

По другую руку от меня был Кольча. Я почувствовал, как он дрожит, будто в ознобе. Но говорил Колокольчик вполне нормально, без трясучки, и я понял, что это не страх: с нами Борони Бог и Ванюшка. Это азарт. Дразнящий аромат приключений. Близость открытия золота!

– Колян, - начал командор тоном приказа, - и ты, Галка, пойдете сейчас, пригнувшись, к палатке...

– А вы?
– вылетело у Кольчи.

– Слушай, что тебе говорят!
– повысил голос Ванюшка.
– Пойдете к палатке и скажете дедушке Ивану, что мы с Мишаней попробуем узнать, кто будет по горе спускаться. Да привяжите собак. Как бы они не кинулись на этого горниста...

Кольча еще хотел что-то возразить, но Галка дернула его за рукав и властно потянула за собой.

– Пошли.

Пригнувшись, мы с Ванюшкой стали перебегать от куста к кусту, продвигаясь к горе, и скоро оказались у ее подножия. Широкой серой заплатой перед нами раскинулся курумник. Ночь была не очень светлая, над озером висела половинка луны, однако последние метры нам все же пришлось проползти по окрапленной росой траве. Кустики кончились.

– Вот здесь притаимся, - облюбовал бугорок командор.

Едва я успел унять дыхание, как на горе опять затрубили и снова гукнули в ответ пароль по той же системе, что и первый раз. Я оглянулся. Костер на дальнем краю озера полыхал вовсю. Искры высоко взметнулись. Там, должно быть, сухую хвою в огонь бросили, приготовленную для такого случая заранее.

"Сохатый" приближался к нам. Но костра он, пожалуй, еще не видел: заслоняли кусты. Вот когда вылезет на камни, вся долина перед ним откроется. И мы его тут сразу заметим.

–

Вот бы поглядеть, где у них тут дайка!
– шепнул я на ухо Ванюшке. Здесь стараются...

Ванюшка знаком велел мне помолчать.

Подглядеть, говорю. А как подглядишь? Завтра утром Борони Бог потащит нас к дедушке Петровану на сенокос. Надо будет ему все выкладывать...

А что, если они нас утром увидят и нападут?

Интересно, те же самые тут таборуют, которых Ванюшка у Гнилого нюрута видел, или другие? Поганое озеро недалеко отсюда, если по прямой...

Скорее всего туда они ходили на охоту, мяском поживиться.

– Идет!
– шепнул мне Ванюшка.

Возле сосен, черные силуэты которых смутно угадывались в загустевшей темноте ночи, что-то шевельнулось, и на край курумника вышел человек. На камнях он остановился и стал всматриваться в котловину. Костер полыхал вовсю.

"Порядок!" - наверное, сказал себе этот человек и сел покурить. Мы увидели, как мигнул и сразу же погас огонек.

Отдохнув, пришелец направился в сторону маяка, но не по прямой, а как и предсказал Ванюшка, по краю каменной осыпи. Там рос реденький кустарничек гнездами. Было так тихо, что до нас даже долетел стук камня, сорвавшегося из-под его ног и покатившегося по курумнику.

54

– Ему не рубаху носи, а шкуру росомахи!
– посуровел Борони Бог, выслушав нас с Ванюшкой.

– Какое примем решение, дядя Иван?
– взволнованно спросил Кольча.

– Утром хорошо погляди, потом думай.
– Эвенк спокойно растянулся на своем зеленом ложе. Костер в этот вечер у нас не горел.
– Шибко хорошо думай. Торопиться в таком деле, паря, борони бог!

Что верно, то верно: с бухты-барахты тут можно таких дров наломать!..

Однако уснуть старику без чаепития не удалось.

– У чангитов* глаз совы нету!
– сердито пробурчал он и, поднявшись, взял котелок.

_______________

* Ч а н г и т - недобрый человек, вор.

– Куда вы, дядя Иван?
– закрутился возле него Кольча.

– Чаевничать надо маленько.

– Как бы он нас не выдал костерком-то!
– шепнул я Ванюшке.

Он пожал плечами.

Не посмели мы отговаривать доброго старика. Он велел Кольче взять немного дров из припасенной нами кучи и следовать за ним. Огонек они развели за кустами черемухи, не очень далеко от палатки. Даже нам его не было видно. Так, чуть-чуть разве угадывался.

Перед ужином снова нам пришлось отведать горечи: взвара из березового нароста-бородавки.

– Чтобы не спали!
– высказал свою догадку Кольча.

Я предложил караул выставить на ночь, охранять лагерь по очереди, но Ванюшка поглядел на спокойно попивающего чай эвенка и не согласился.

– Опять спросит: "Какой самый худой зверь в тайге?.."

Кольча не преминул напомнить про галлов, которые говорили в таких случаях: "Не умирай, пока живешь!"

Он, я чувствую, живет в ожидании реванша с бородатым.