Белая тетрадь
Шрифт:
Три простых слова словно отворили невидимую плотину.
— Пожалуйста… — вырвалось у меня против воли. И я наконец зарыдала в голос, давясь всхлипами. Разве что не подвывая по-бабьи — стыдно было.
Мой похититель не мешал мне. Не ругался, не отпускал язвительных замечаний. Кажется, он даже скорость сбросил. По крайней мере, машину уже не так потряхивало.
Когда поток слез иссяк, а всхлипы превратились в икоту, шакаи-ар деликатно заметил:
— Салфетки в бардачке, прямо перед тобой. И влажные тоже. Бутылка с холодной водой между сиденьями.
Я хотела сказать: «Да подавись ты своей бутылкой!», но вместо этого тихо поблагодарила:
— Спасибо.
Пить и вправду очень хотелось. А зареванная физиономия, отражавшаяся в боковом стекле, заставила воспользоваться и салфетками тоже. Мама бы точно не одобрила неряшливости.
— Начало у нас — хуже не придумаешь, — констатировал тем временем мой похититель. — Так дело не пойдет. Конечно, проблему бы решило небольшое телепатическое внушение… — я испуганно вжалась в кресло, жмурясь, будто это могло бы меня спасти от ментальной атаки. –… но мне нужна не кукла, а нормальная, вменяемая спутница. Поэтому предлагаю просто начать все с чистого листа. Ты есть хочешь?
Наверное, легкое телепатическое внушение все же имело место. Или я действительно проголодалась до безобразия… Потому что вместо гордого отказа у меня вылетело скромное и застенчивое:
— Хочу.
— Вот и я тоже, — искренне обрадовался чему-то шакаи-ар. — Может, перекусим на ходу? Например, бутербродами?
— А где их взять? Вы захватили мой рюкзак или заранее позаботились? Не думала, что… — «вы на это способны», хотела сказать я, но передумала. Пока шакаи-ар вел себя деликатно, как аллийский целитель, но лучше было бы прикусить язык и обойтись без провокаций.
Здесь мне никто не поможет. Грозная мамина репутация не придет на помощь, если я начну делать глупости.
Мой похититель одобрительно хмыкнул. Наверняка мысли подслушивал.
— Представь себе, малыш, позаботился. В первый раз, думаешь, похищаю девиц? — подначил он меня. Против ожиданий, я не разозлилась, не испугалась, а смутилась. — Так что опыт имеется… Знаешь, достань-ка и мне один бутерброд. Там, в сумке, на заднем сиденье…
— А разве шакаи-ар едят человеческую пищу? Голод вроде… — начала я и осеклась, испугавшись, что вопрос прозвучит как предложение.
Ответом мне был тихий смешок.
— Ну, если ты хочешь угостить меня чем-то особенным, я только «за»… Чтоб оно в бездну провалилось!
От неожиданности я вздрогнула и, забыв, что собиралась игнорировать своего похитителя, обернулась.
Шакаи-ар сидел даже ближе, чем мне думалось. Одну руку он высунул в окно, сосредоточенно поправляя зеркало. Волосы трепетали в потоке воздуха, как темное алхимическое пламя. Закатные отсветы перекрашивали их из черного цвета в багровый и превращали красивое и юное лицо в древнюю бронзовую маску.
Сердце отчего-то сжалось и страха перед будущим стало чуточку меньше.
Я сразу же влепила себе мысленную пощечину.
Шакаи-ар никак не отреагировал на мои размышления, будто бы и впрямь был поглощен попытками поправить боковое зеркало.
— Опять перекосилось. На все колдобины реагирует, зараза, — пояснил он, не глядя на меня. На очередной кочке машина подлетела, и злосчастное зеркало повисло, как ухо у спаниеля. — А, ладно, это бесполезно, — шакаи-ар махнул рукой и откинулся на сиденье. Стекло он поднимать не стал.
Зеркало мотнулось, готовое оторваться в любое мгновение… и у меня сработали рефлексы. Угол зрения изменился, высвечивая истинную структуру мира… Дальше все было еще проще. Энергия послушно заструилась вдоль невидимых нитей, узор напрягся, зазвенел и… изменился. С тихим щелчком зеркало встало на место.
Шакаи-ар посмотрел на меня с веселым удивлением.
— Спасибо, малыш, — тонкие губы тронула искренняя до невозможности улыбка, никак не подходящая убийце. — А где бутерброды? — нахмурился он. — Я ведь могу и передумать…
Это звучало, как дружеская шутка, но я поспешила перегнуться через сидение, выпутываясь из ремня безопасности, и нашарить за креслом сумку.
— С чем вам?
— Да любой. И давай уже перейдем на «ты», ладно? А то действительно начинаю чувствовать себя, гм, «подозрительным мужиком».
Я чуть не поперхнулась. Надо бы сделать себе мысленную пометку, что шакаи-ар весьма злопамятны. Впрочем… Я оглядела бутерброды. У меня тоже была возможность показать нрав истинной равейны.
На протянутую ладонь шакаи-ар шлепнулся тонюсенький кусочек хлеба с двумя ломтиками помидора. Я же с абсолютно невинным видом впилась зубами в солидный бутерброд с ветчиной.
Шакаи-ар на мою мелкую пакость никак не отреагировал, но на сердце стало полегче. Я почувствовала к своему похитителю странную благодарность. Все-таки противно чувствовать себя совершенно беспомощной и бесправной… а этот парень пока не сделал ничего, что заставило бы меня осознать свое положение пленницы.
Пока.
Я медленно жевала бутерброд, оттягивая разговор. Стоило, конечно, повременить, попытаться самой разобраться в мотивах похитителя… Но кто знает, не вернется ли потом истерика? Сейчас у меня в душе царила странная пустота, усталость после слишком сильных эмоций… Дэриэлл говорил, что такое бывает после стресса… Не стоило ли воспользоваться моментом?
Подумав, я стряхнула с рук крошки и решительно повернулась к шакаи-ар:
— Почему ты меня похитил? — выпалила я на одном дыхании и замерла, ожидая если не удара, то резкого одергивания. Но шакаи-ар опять меня удивил, спокойно поправив:
— Это не похищение. Ты меня сопровождаешь.
«Ага, только меня забыли предупредить об этом», — промелькнула мрачная мысль. Но начало меня обнадежило, и, набравшись наглости, я рискнула продолжить расспросы:
— Куда мы едем?