Белая ворона
Шрифт:
— Вы, кажется, хотели выйти? Позвольте, я с вами…
Едва дверь отдела закрылась за их спинами, Финлисон развернулся к Маред, зло блестя глазами.
— Что вы себе позволяете, милая тье? Решили выслужиться, выставляя меня дураком? Надеетесь, что получите вожделенное место?
— Причем здесь это? — возмутилась Маред. — Вы не выполняете порученную работу, тьен. А у нас, между прочим, сроки, от которых зависит жалованье.
— Плевал я на жалованье, — огрызнулся Финлисон, сделав шаг к Маред и остановившись
Он явно пытался смять волю Маред: взглядом, разворотом широких плеч, агрессивной напряженной позой и негромким, но уверенным голосом, полным презрения. Показать ей, женщине, надлежащее место — то есть куда ниже себя… И совсем недавно Маред бы отступила. Ведь она всегда старалась избегать любых ссор и соперничества, оставаясь неизменно милой, любезной и готовой к услугам.
Но сейчас ее словно подменили. Наверное, злая волна, захлестнувшая Маред в разговоре с Чисхолмом, так и продолжала нести ее на гребне, потому что вместо привычного шага назад, вместо того, чтобы опустить взгляд и признать поражение, Маред еще сильнее выпрямилась, слегка откидывая голову и тоже глядя в упор.
— Тогда почему бы вам не обратиться к этим перспективам? — поинтересовалась она, с уже знакомым испуганным восторгом чувствуя, как гнев подсказывает нужные слова и запрещает уступать. — Если вам лично не нужна практика, извольте не мешать другим. За это задание отвечаю я, и я не собираюсь провалить его по вашей милости. Или вы исполняете мои поручения, как положено, или будьте любезны пойти к тье ван дер Пол и отказаться работать под моим началом. В противном случае к ней пойду я. А учитывая, что я здесь на хорошем счету, а вы отчета сами написать не можете — на чью сторону она встанет, как вы полагаете? Знаете, сколько желающих попасть сюда на практику? Завтра же под воротами выстроится очередь на освободившееся место. А вас никто не держит, можете отправляться к собственным перспективам!
Яростно выдохнув последнее слово, Маред уже набрала воздуха, чтобы продолжить, и тут… Финлисон отступил. Сделал маленький, едва заметный, шаг назад. Его взгляд вильнул в сторону… Сразу же вернулся снова, но уже обиженно-нахальный, лишившийся прежней презрительной наглости.
— Ну что вы, право, — буркнул он. — Не будем ссориться из-за такой мелочи. Разумеется, я сделаю эти бумаги, если вам они нужны.
Потоптавшись на месте, он глянул на папку, которую так и держал в руках, передернул плечами и открыл дверь отдела. Обернулся на Маред, словно желая что-то сказать, но передумал и просто вошел внутрь.
Маред осталась стоять в коридоре, отвернувшись к окну и растянув губы в счастливой улыбке. Получилось! Как там говорил лэрд Макмиллан? «Управлять другими и не позволить управлять собой?» Она смогла это сделать!
Щеки горели от удовольствия, ей хотелось смеяться, или пробежаться по коридору, или хотя бы вернуться в отдел и поработать так, чтобы документы летали в руках. И пусть только Финлисон попробует еще раз подвести…
Маред потрясла головой, сбрасывая лишнее возбуждение и снова вспоминая наставления Монтроза. Не надеяться на хорошее отношение обиженного бездельника? Вот уж точно. И следует быть осторожнее: тьен переживет удивление и непременно попробует снова закусить удила.
Глубоко вдохнув и выдохнув, Маред вернулась в отдел, мечтательно подумав, что вот-вот будет перерыв. Ах, если бы приличия позволяли женщинам самим приглашать мужчин на чашку кофе. Она была бы так рада встретиться с Оуэном Макмилланом…
Леннерт Симмонс, кажется, так и не ложился. Или спал урывками, потому что поднял на вошедшего Алекса взгляд усталых, покрасневших глаз. Он кивком указал на кресло рядом с собой, напрочь забыв и об этикете, и о субординации, и Алекс сел, молчаливо признавая, что здесь и сейчас техник — главный. Огляделся.
В большой комнате никого не было — и это в разгар рабочих часов. Леннерт откинулся на спинку стула и потянулся за чашкой с кофе чернильной густоты. Проследив за взглядом Алекса, он пояснил:
— Грэю и Винсу я дал выходной — они клялись всеми богами, что жить не смогут, если не попадут на концерт Эжени Сафье. Альберти поехал навестить бабушку. Следует чтить пожилых родственников, верно, милэрд? Дэнни поехал к зубному врачу. Еле уговорил его, что зубы следует лечить вовремя, когда они еще не болят. Ну, и остальные… нашли себе дела.
— Вот как, — помолчав, отозвался Алекс. — Тебе виднее, полагаю.
— Именно, — сказал Леннерт, шумно допивая кофе в несколько глотков. — Мне виднее, милэрд. Не подумайте плохого, я им верю — сам подбирал. Но в случае чего отвечать буду сам. Вот, взгляните…
Он кивнул на тот самый экран, на котором в прошлый визит Алекса по ночному Лундену бегал охотник на нечисть. Сейчас там бежали белые строки на черном поле, слишком быстрые, чтобы Алекс мог что-то в них понять. Иногда они обрывались, и экран заполняли сложные геометрические конструкции, переливающиеся всеми цветами радуги. И снова строки…
— Вижу, — подтвердил Алекс. — Очень красиво. Сам понимаешь, больше сказать не могу. А теперь объясни, будь любезен, в переводе с технического на простой человеческий: что происходит? Вчера ты сказал, что нашу систему защиты пытаются взломать, как бродяга — сарай с поросятами. Я приехал — нас все еще ломали. И всю ночь, и все утро — вот так?
— Но у них же ничего не выходит! — удивился его непонятливости Леннерт, лохматя длинные светлые волосы. — Вот они и продолжают. Ах, милэрд, если бы вы только понимали, какая это красивая осада! Локи клянусь, это кто-то один, а не стая, как в прошлый раз. И как же он хорош!
— А не сломает, пока будешь любоваться?
— Вы меня обижаете, милэрд. У меня за этой стеной еще целый лабиринт, чтоб вам было понятнее… Проклятье, кофе закончился! И, ваша светлость… Признаюсь честно, если за нас так взялись, то рано или поздно сломают.
— Сломают, — согласился Алекс, подумав, что не так уж по-разному они с техником понимают это слово. — Ты говорил, что им нужен архив? Можно определить дату?
— Первые года три, — отозвался Леннерт, склоняясь к клавишной доске и выбивая на ней серию молниеносных последовательностей, словно пианист-виртуоз. — Может, пять, но за три поручусь, и именно первые.