Белинда

Райс Энн

Теперь настала моя очередь разыгрывать сцену из дешевой мелодрамы. Ну, для начала я с удовольствием наорала на Марти.

— Как ты посмел наехать на Джи-Джи?! Как ты посмел распускать мерзкие слухи насчет его салона?!

Марти, конечно, начал отпираться. Он об этом ни сном ни духом. Словом, впервые слышит. Наверное, здесь не обошлось без дяди Дэрила и дальше бла-бла-бла, бла-бла-бла. Потом он обещал пресечь слухи на корню. Он лично позаботится, чтобы больше никаких грязных сплетен о Джи-Джи. Естественно, при условии, что я немедленно вернусь с ним в Лос-Анджелес.

— Какого черта ты не можешь оставить

меня в покое? — возмутилась я. — Как ты смеешь уговаривать меня вернуться, если точно знаешь, что дядя Дэрил упрячет меня в психушку?! Ты хоть сам слышишь, что говоришь?! Господи, и этот человек еще смеет утверждать, что я должна вернуться ради его блага и ради блага моей матери!

Марти попросил меня сбавить обороты и успокоиться. У него есть план, и я просто обязана его выслушать. Он попросит Триш с Джилл встретить нас в аэропорту Лос-Анджелеса, мы вместе вернемся домой, и там он выдвинет им жесткое условие: никаких психлечебниц в Техасе, никаких монастырей в Швейцарии и вообще ни черта подобного. Я смогу делать что захочу. Смогу, например, поехать со Сьюзен в Европу на натурные съемки. Организовать для нас со Сьюзен телефильм — не вопрос. Правда, Сьюзен уже работает над другим фильмом, но всего один звонок Эшу Ливайну — и дело в шляпе. И вообще, ради всего святого, о чем тут говорить?! Кто, черт возьми, продюсер и режиссер «Полета с шампанским»? На кого работает Бонни? А кто платит, тот и заказывает музыку!

— Марти, не сходи с ума, — ответила я. — Мама — гвоздь программы, и ты знаешь это не хуже меня. И как, интересно, ты планируешь остановить дядю Дэрила? Он много лет подряд скупал на мамины деньги землю вокруг Далласа и Форт-Уорта. И он не боится ни тебя, ни «Юнайтед театрикалз». И хотелось бы знать, как мама может отпустить меня со Сьюзен, если Сьюзен сейчас работает на тебя?

Марти вскочил с места. Он буквально рвал и метал, совсем как во время работы на студии, когда тыкал указующим перстом в переговорное устройство на своем столе. На сей раз он обратил свой указующий перст на меня.

— Белинда, ты должна верить мне! Обещаю, я помогу тебе выйти сухой из воды. Но так больше продолжаться не может!

Но он меня уже реально достал, и я повернулась, чтобы уйти.

Марти моментально взял себя в руки и запел уже по-другому:

— Солнышко, ну как ты не можешь понять, что я действительно могу разрулить ситуацию. Снять возникшее напряжение и исправить критическое положение. Когда я привезу тебя в Лос-Анджелес, твои родные вздохнут с облегчением и дела сразу же пойдут на лад. Ты получишь все, что пожелаешь. Хочешь квартиру в Вествуде — пожалуйста! Я об этом позабочусь, клянусь, солнышко, ты только скажи…

— Марти, я остаюсь в Сан-Франциско. Я здесь на своем месте. Но, Господь свидетель, если вы не оставите в покое Джи-Джи, я за себя не ручаюсь. Я не знаю, что с вами сделаю…

Тут Марти снова взорвался и принялся орать на меня. Он не хотел сделать мне больно, он был не способен меня хоть пальцем тронуть, но поворачиваться к нему спиной я не рискнула.

Я стояла и смотрела на него. И я вдруг поняла то, что должна была понять еще раньше, когда столкнулась с ним на Кастро-стрит. Я больше не любила его. Мало того, я не испытывала к нему даже симпатии. И я прекрасно понимала, что здесь уже ничего не поделаешь и ничего не изменишь.

Я знала это так же хорошо, как то, что Земля круглая.

Нет, ты только представь, как я могла вернуться в Лос-Анджелес! Вернуться к маме, которая примется обвинять меня в том, что я живу с Марти. Вернуться к дяде Дэрилу, который спит и видит, чтобы позвать докторов и посадить меня под замок от греха подальше. Я не знаю, какие там законы в Техасе. Но я в курсе официальной терминологии, которую слышала на улицах Нью-Йорка и Сан-Франциско. Я была несовершеннолетней, склонной к аморальному и распутному образу жизни. Я была несовершеннолетней, которую взрослые контролируют ненадлежащим образом.

— Нет, Марти, — отрезала я. — Я люблю маму. Но после той стрельбы между нами кое-что произошло. Такое, чего тебе не понять. И я не собираюсь возвращаться, поскольку не хочу ни видеть, ни слышать ее, равно как и дядю Дэрила. И если уж говорить начистоту, то можешь не надеяться. Никто не в силах заставить меня уехать сейчас из Сан-Франциско. Даже Сьюзен. Так что, Марти, дальше ты уж как-нибудь сам. Выкручивайся, как хочешь!

Марти посмотрел на меня, и я увидела, что он здорово напрягся. Он снова стал тем, кем был когда-то. Крутым и злобным уличным парнем. А потом он сделал свой ход, совсем как папа во время стычки с юристами в Нью-Йорке.

— Белинда, если ты сейчас меня не послушаешься, я вызову полицию и они заберут тебя прямо из дома Джереми Уокера на Семнадцатой улице, а после этого ему предъявят обвинение в аморальном поведении по всем существующим в штате статьям. И тогда он получит на полную катушку. Белинда, остаток жизни он точно проведет в тюрьме. И я не шучу. Мне не хочется причинять тебе боль, солнышко, но если ты сейчас со мной не поедешь, сегодня же вечером Джереми Уокер отправится в тюрьму.

И тогда настала моя очередь делать ход, хотя времени на размышления у меня не было.

— Марти, только попробуй так сделать, и ты горько пожалеешь. Это будет твоей самой большой ошибкой. Я расскажу не только полиции, но и прессе, что ты меня домогался и преследовал, а потом соблазнил и неоднократно насиловал. Я сообщу им, что мама знала, что она ревновала, что она пыталась пристрелить меня и скрыть факт моего исчезновения, и учти, Марти, я поставлю в известность всех: от «Нэшнл инкуайрер» до «Нью-Йорк таймс». Я расскажу о мамином пристрастии к таблеткам, о ее пренебрежении своими родительскими обязанностями, о том, что ты был с ней в сговоре и покрывал ее. И уж можешь мне поверить, Марти, от твоей карьеры останется только пшик. Я свалю тебя, Марти. И позволь мне на прощание сказать тебе кое-что еще. У тебя нет доказательств, что я спала с Джереми Уокером. Ни единого, ни малюсенького. Зато я готова дать показания под присягой, что ты неоднократно спал со мной.

Марти смотрел на меня безумными глазами, изо всех сил стараясь сохранить самообладание, но я-то видела, что ранила его в самое сердце, и мне невыносима была одна только мысль об этом. Я чувствовала то же самое, что и во время стычки с мамой.

— Белинда, как ты можешь так поступать? — упавшим голосом произнес Марти.

И он действительно верил в то, что говорил. Я точно знаю. Потому что после разговора с мамой у меня, так же как и у него сейчас, возникло горькое чувство, будто меня предали.