Беллерофонт
Шрифт:
Артур сел на свое место и его примеру последовали все его племянники и племянницы. Мирославу предложили сесть между Алиной и ее дядей.
Артур открыл бутылку шампанского и разлил его по бокалам, стоящим на столе у всех, кроме Алины. Подняв свой бокал, он громко сказал:
– Ребята, давайте выпьем за знакомство с Мирославом, мне кажется он – отличный парень! Салют!
– Салют!! – хором отозвались все присутствующие за столом племянники и племянницы, а Алина символически чокнулась со всеми бутылкой с
– Мирослав, откуда ты родом? – спросил Эрнест, приветливо улыбаясь.
– Я прилетел из Москвы, 3 месяца назад меня перевели в Центральное Военно-Космическое Управление. А воспитывался я в Белграде. Потом учился в Гуанчжоу на высших военно-космических курсах. А ты, Эрнест, чем занимаешься на космодроме?
– Я работаю в Главном Отделе Безопасности Космодрома. А Эрих – инженер, как и дядя. Агнесс – медсестра, а Александра – шеф-повар нашего ресторана. А про Алину ты все знаешь, – сказав это, Эрнест посмотрел на Алину и хитро улыбнулся. Девушка бросила на брата гневный взгляд, на что Артур весело рассмеялся и сказал:
– Иногда мне кажется, что вам все еще по десять лет… Как быстро летит время! Казалось бы еще совсем недавно вы вдесятером лежали в кувезе, с ног до головы обвитые этими трубочками… А сейчас – взрослые юноши и девушки… – Артур замолчал, и за столом воцарилось молчание, так как никто не хотел прерывать его размышлений. Казалось, он думал о чем-то очень важном. Спустя несколько мгновений Артур очень серьезно сказал:
– Вот ведь парадокс: не будь мы вынуждены размножаться таким варварским способом, у меня не было бы такой большой и дружной семьи. С другой стороны, имей я возможность выбора – я мог бы ее создать и сам.
– Вы считаете эти научные достижения варварскими? – тихо спросил Мирослав, и тут же пожалел об этом. Непонятно почему, тирада Алининого дяди вызвала в нем волну раздражения. «Вся эта чопорность, французские слова, деревянная мебель, иконы, библиотека, это старческое нытье – да они просто зажрались! Тысячи людей мечтают дожить хотя бы до совершеннолетия, но не могут даже встать с больничной койки. Ему повезло иметь сразу десять живых родственников, а он называет способ размножения, подаривший эту возможность, варварским!» – подумал про себя Стоянович, прежде, чем Артур успел ответить.
– Возможно, я неверно выразился, Мирослав, я имел в виду, что способ, которым мы воспроизводим себе подобных – противоестественный, – с улыбкой сказал Алинин дядя.
Стоянович, прекрасно понимая, что Артур сознательно затягивает его в этот спор, хотел промолчать, но все та же волна протеста подхлестнула его вновь вступить в диалог:
– Но разве наша вина в том, что «естественный» способ перестал работать? Не открой наша медицина ЭКО, мы бы все уже давно вымерли!
Глаза Артура сверкнули яростным огнем: казалось, он только и ждал подобного вопроса:
– Позволь
– И это научное открытие позволило тысячам людей познать радость материнства и отцовства! – гневно перебил Мирослав.
– Тут я с тобой согласен, – смягчился Артур, – но ведь люди пошли дальше.
– Дальше? – недоуменно спросил лейтенант Стоянович.
– Да, дальше. Сначала люди захотели иметь возможность выбирать пол своему ребенку.
– Но что в этом такого! – удивленно воскликнул Мирослав.
– Это была попытка обмануть природу, сначала безобидная, но потом опасная. На первый взгляд, действительно ничего особенного: было у женщины три сына, зачатых естественным путем, а она всю жизнь мечтала о дочери. И ради этого она пошла на ЭКО, в результате которого было получено несколько эмбрионов, из которых выбрали эмбрион нужного пола, а остальные за ненадобностью выбросили! Только вдумайся в это! У меня лично мороз по коже…
– Я согласен, что некоторые люди стали использовать предимплантационную диагностику, скажем так, не по назначению, но ведь первоначальная цель этого исследования была выявить генетические заболевания у плода, – вновь возразил Стоянович, раздражение которого постепенно начало спадать.
– Возможно, у этих исследований была благородная цель, но в своей попытке изменить природу к лучшему мы зашли слишком далеко, и природа нам ответила по-своему.
– Что вы имеете в виду? – спросил Мирослав, окончательно остыв.
– Предимплантационная диагностика сулила человеку явные выгоды. Она давала возможность «забраковать» эмбрионы с серьезными патологиями, но грань между необходимостью что либо изменить и личной заинтересованностью быстро стерлась. Сначала этот, как я его называю, «неестественный отбор» производился на основании только медицинских показаний, а потом в ход пошла личная прихоть. Люди стали выбирать пол, цвет глаз, рост и даже характер будущему ребенку, и все это, естественно, из лучших побуждений.
– Но в этом же не было ничего плохого, – уже не столь уверенно сказал Мирослав.
– Ты думаешь? – Артур сдвинул брови и в упор посмотрел на Стояновича, – а я считаю, что ученые полезли туда, куда не следует, попытались взять на себя роль самого Господа Бога, а правительство пошло у них на поводу, за что мы все и поплатились.
– Правительство? – Мирослав недоуменно посмотрел на Артура, а затем перевел взгляд на Алининых братьев, которые немного встревожились при упоминании их дяди о роли властей. Артур же, ни на кого не обращая внимания, продолжал: