Белое море
Шрифт:
— Ох, прошу прощения, — пролепетала она на грани слышимости. — Вам сюда, в гардероб, а потом — вверх по лестнице. Добро пожаловать!
Матильда сухо кивнула, и так же безмолвно прошествовала сдавать верхнюю одежду. Я гордилась ее достоинством, и злилась на ту женщину, причем так сильно, что у меня опять задрожали руки. В последнее время это стало происходить все чаще и чаще. Может, это очередной симптом принятия истинного облика, вроде обостряющегося зрения?
Избавившись от верхней одежды, мы в потоке гостей театра поднялись по роскошной лестнице, и оказались в просторном холле, каждая деталь которого кричала о богатстве и притязательности.
Осознав, насколько глупы мои мысли, я едва сдержала смех.
— Нам сюда, — произнесла наша прислужница, указывая на проем в стене, ведущий ко входам в ложи.
Куда больше мне хотелось погулять по театру, увидеть все его залы, но в основном по нему фланировали мужчины, или целые семьи, но в окружении мужчин. Пожалуй, служанка права, и нам не стоит выделяться. Довольно того, что мы здесь — единственные смертные, все остальные могут разве что ютиться на последнем ярусе, и сюда их тоже не пускают, дабы оградить «благородную» публику от неотесанных людей.
Кинув еще один тоскливый взгляд, я проследовала за опекуншей, и через минуту нас впустили в третью ложу левой стороны. Там уже расположилась полная драконица с пепельными волосами, собранными в изящную прическу. Богатое платье не казалось вычурным или безвкусным, зато украшающие ее драгоценности сразу заявляли о статусе их владелицы.
Наша прислужница представила нас друг другу, мы весьма церемонно поклонились, обменялись общепринятыми фразами, после чего наша новая знакомая Милена Дымова весело подмигнула, и завела непринужденную беседу:
— Благодарю за то, что приняли мое приглашение! Я не люблю смотреть балет в одиночестве, к тому же, насколько я знаю от моего хорошего друга, вы получили премию от Комитета по образованию, вам просто необходимо сие событие отпраздновать! Да и юной сударыне будет весьма полезно развлечься, тем более, я уверена, в Академии только и будут говорить об «Аурелии»! Ах, ну что вы стоите, садитесь! До начала у нас есть еще минут пятнадцать, но вам будет крайне интересно полюбоваться театром с ваших мест!
Наша ложа состояла из трех рядов изящных деревянных кресел, оббитых малиновым бархатом. Самые удобные и почетные места — передние, и мы с опекуншей и госпожой Дымовой с небольшими трудностями (из-за платьев) их заняли. Позади нас устроились все наши прислужницы. Облокотившись о мягкий бортик, я впервые по-настоящему осознала, где нахожусь, и мое сердце оглушительно забилось.
Сцена пока была закрыта легендарным золотисто-красным занавесом, и мой взгляд зацепился за оркестровую яму, где уже собирались музыканты, настраивая свои инструменты. Женщина в черном платье перебирала струны арфы, мужчины пожимали друг другу руки, скрипач недовольно косился на место для первой скрипки. Все эти детали, такие незначительные, таили в себе особое волшебство, и я влюбленными глазами осмотрела весь зал, огромную люстру из редчайшего кассиварского хрусталя, потолок, расписанный сценами из наиболее известных балетных постановок в мире.
В самом низу находился партер с тесно придвинутыми стульями, который занимали
Уровнем выше находился бельэтаж, считавшийся более достойным местом для благородной публики, так как был отделен от «суетной толпы» (цитата Дымовой), располагался на удобном уровне — не слишком высоко, все прекрасно видно. Конечно, драконам с их зрением прекрасно видно отовсюду, тут скорее дело было в высокомерии, зато смертные с верхних ярусов мало что могли разглядеть.
Как правило, ложи были выкуплены на весь сезон, и, если временному владельцу не хотелось посещать театр, — ложа сиротливо пустовала. Однако сегодня свободных мест не наблюдалось: драконы обожают зимний сезон, и точно не пропустят одно из главных событий — «Аурелию».
Посередине бельэтажа красовалась Золотая ложа — наиболее почетное место для семьи крола. Она превосходила все остальные по габаритам, стоящие там кресла были изготовлены из золота с обивкой из восточного бархата, чуть более светлого, чем драпировки с нависающими кисточками. Колонны и верхняя часть были так красиво украшены золотом, что пробудили во мне желание немедленно их зарисовать. Я даже позавидовала тем, кто сидит в ближайших ложах справа и слева.
Справа расположилась весьма надменная драконица с двумя дочками, похожими на нее удивительным образом, позади весело переговаривались родственники мужского пола. В левой ложе сидела юная девушка со своей матерью, позади так же стояли мужчины, но мне понадобилась всего одна секунда, чтобы зрение обострилось, и я поняла, что в ложе расположились Беломорские.
Отвернулась так резко, что заколола шея. По лицу разливалась краска, и я с большим трудом уняла обуревавшие меня эмоции. Вовремя, кстати.
— Ну как вам зал, сударыня? — спросила меня госпожа Дымова.
Заплетающимся языком я выдавила отдельные слова: «поразительно», «грандиозно», «незабываемо». Но столь явное смущение списали на волнение и подавленность от окружающей меня роскоши, и роль рассказчицы Дымова взяла на себя.
— Поглядите, прямо напротив нас, вон там, на правой стороне сидит господин Кривич с семьей. Вы ведь учитесь в Академии с его дочками, а сына, пожалуй, вы раньше не видели.
Действительно, позади Ольги стоял привлекательный молодой дракон с зачесанными назад светлыми волосами. Внешне он мало походил на сестер, но сходство с отцом было более чем очевидное. Мирослава скучающим взглядом смотрела на партер, Ольга листала сувенирную книжицу, их мать старалась завязать разговор, но, судя по всему, безуспешно.
— А вот и сам лорд Дартмур! Посмотрите, пятая ложа слева, почти рядом с нами! — игривым шепотом произнесла Милена. — С ним его сын, господин Эксетер. Какой красавец, не так ли? Куда это он так внимательно смотрит… О, господин Беломорский с семьей! Посмотрите, какую ложу они выкупили! Вы же представлены им, сударыня?
— Да, госпожа Дымова. Я учусь вместе с сударыней Ярославой, и была представлена господину Беломорскому на балу в честь начала учебного года.
— С сударем Беломорским вы также, полагаю, знакомы. Он как раз смотрит на нас. Ну же, сударыня, повернитесь! Не можете же вы просто взять и проигнорировать своего знакомого, улыбнитесь ему хотя бы, — и Дымова подала мне пример, первой улыбнувшись Ярогневу.