Белое на белом
Шрифт:
Сыщик достал из ячейки необычные очки — вместо линз в них были вставлены окуляры, похожие на окуляры микроскопа — надел их и начал пристально осматривать подоконник. Затем переместился на стену под окном, встал на четвереньки перешел к осмотру пола.
Воль и священник наблюдали за действиями сыщика, как деревенские дети за гончаром: вроде все понятно, но… ничего не понятно.
Римус выпрямился:
— Что произошло в тот день в саду? — резко спросил он священника.
— П-простите?
— Что. Произошло. В тот
Священник задумался:
— Ничего. Хотя… Дети.
— Дети что?
В тот день в саду один за другим раздались два резких хлопка, похожих на выстрелы. Прибежавшие в сад охранники не обнаружили ничего, кроме тряпочных обрывков, резко пахнущих порохом. Подобные шутихи делали дети: плотно скручивали несколько щепоток пороха в тряпицу, вставляли масляный фитиль, поджигали и бросали во двор — а особо вредные и в окно — к соседям, которым хотели досадить.
— Мы решили, что это дети… А потом нашли епископа…
После смерти епископа всем стало не до глупых шуток. Две тряпочные шутихи не имели никакого отношения к смерти старика: в конце концов, тот не был застрелен или взорван. Его задушили.
Римус положил очки в карман костюма, сложил обратно механический саквояж:
— Покажите мне спальню, где нашли тело.
Спальня находилась на четвертом этаже, так, что им опять пришлось пройти мимо стражников на площадке и на входе на этаж. Разве что у входа в спальню не было стражи. Тем не менее, сыщик, по каким-то своим приметам, безошибочно определил, какая из одинаковых дверей длинного коридора принадлежала покойному. По дороге он еще успел попытать отца Брауна на предмет того, кто где находился от момента входа епископа в кабинет до момента обнаружения его мертвого тела.
Узкая комната, похожая на келью. Сундук у стены, узкая дощатая кровать, прикрытая серым шерстяным одеялом. Сыщик долго пытал священника, как именно выглядела багрово-синяя борозда на шее епископа: действительно под наклоном или же все-таки прямо. Если верить священнику — именно он обнаружил тело — то епископ был задушен собственным поясом, точно таким же, как и те, что остались лежать в сундуке. Римус не преминул заглянуть в сундук и осмотреть лежавшие сверху пояса, свернувшиеся как клубок змей из джунглей Перегринских островов — удавов.
Потом опять повторился трюк с раскрывающимся механическим саквояжем. Сыщик тщательно осмотрел пол, стену у окна, подоконник, раскрыл окно и выглянул наружу. Запрыгнул на подоконник и уселся на корточках наподобие гигантской птицы, если бы существовали птицы в клеточку. Особое сходство ему придавали стеклянные окуляры очков.
Наконец Римус спрыгнул на пол и убрал очки в саквояж:
— Мне все понятно.
Выход есть всегда.
Зажатый в угол Цайт, к которому медленно приближались огненноволосый здоровяк и череполицый господин в цилиндре,
Под потолком тянулись толстые, почерневшие от времени и сажи балки. Между ними и сводчатым потолком оставалось расстояние.
Цайт ухватился за брус, взлетел на него и быстро пробежал к выходу, как акробат по канату.
— Ого! — другие посетители пивной наконец-то обратили внимание на необычный трюк.
Повторять его на бис Цайт не стал. Он спрыгнул на пол у самой двери, что-то резко простучало по стене, остро ткнулось в спину, и перед самыми глазами юноши в дверь впился короткий дротик с ярко-красным опереньем и игольно-острым наконечником, блестевшим черной маслянистой смазкой.
Цайт дернул дверь на себя и вылетел на улицу.
— Ушел, — констатировал факт доктор Рамм.
— Господин, мне кажется это был не наш объект. Заклинание не подействовало…
— Конечно, это не он, дурак. Уж отличить стеклянный глаз от настоящего я смогу. Он был загримирован под нашего покойника, а значит, где-то его видел и мог бы сказать нам…
— Эй ты!
Здоровенный мужчина в рабочей одежде, заросший косматый бородой до самых глаз, протянул огромную руку к горлу доктора.
— Ты чего это здесь… хррр…
Виктор Рамм опустил распылитель и перешагнул через рухнувшее на пол тело. Никто из притихших людей не препятствовал его выходу из пивной. Следом за ним вышел рыжий Адольф, собравший свои отравленные дротики.
Цайт, притаившийся неподалеку, в темной подворотне, осторожно проводил странную и опасную парочку. Те сели в ожидавшего их извозчика и укатили. Пронесло…
Что это там мешает в лопатке?
Извернувшись, юноша достал застрявший в плотной коже куртки дротик. Тот самый с красным опереньем и острейшим наконечником. О который Цайт тут же укололся.
Блестели клинки ножей, сверкая искрами лезвий у самых глаз, стучали каблуки сапог по утрамбованной земле переулка, молодые тренированные тела скользили друг напротив друга, нанося удары, блокируя и уклоняясь.
В узкой щели темного переулка столицы Шнееланда сошлись два смертельных врага. И уйдет живым только один.
— Х-ха! — мимо горла Ксавье медленно, как показалось юноше, проплыл клинок ножа берендианина.
На такой простой трюк дракеенского вервольфа взять было трудно.
Вервольфы — лесные демоны страшных легенд Черных гор, волки-оборотни, днем превращающиеся в людей и живущие среди настоящих, а ночью становящиеся кровожадными тварями. Жили они только в легендах, никто из людей — никто из тех, кто заслуживал внимания — никогда не встречался с этими монстрами. Однако и драккенцы и берендиане — особенно берендиане — хорошо знали, кто такие «дракеенские вервольфы».