Белое солнце дознавателей. Том 4
Шрифт:
Насколько далеко зашли южные игры Тиров? Насколько он независим в своих решениях? Сколько свободы оставил ему Глава? Можно ли делать на него ставку?
Пахнуло морозным ветром, снегом, и запахом крови… глаза в глаза… этого мало… ничтожно мало, но ничего кроме алых всполохов сигнальных вышек у меня не было на руках. И лабиринта. За спиной. И … площади.
— Мне нужна помощь, Тир. Мне очень нужна помощь.
Пирамидка над столом вращалась медленно — по кругу, сияя над артефакторной подставкой — грани переливались и сияли — музыка наполняла
«Тебе нужно продолжать заниматься танцами и в гареме, Блау».
«От тебя одни проблемы, Фейу».
Но на самом деле глаза Марши были виноватыми — полагаю, Вестник от претора Фейу она уже получила. От кузена Фейу — поправила я саму себя. Если чей-то язык не был таким длинным, а высокомерие не равнялось пикам Лирнейских по высоте — мы бы не имели то, что имели.
Но поединок с южной сирой — это то, что волновало меня сейчас в самую последнюю очередь.
Мелодия цитры взмыла вверх, звуки сплетались под потолком в незримую вязь, отражаясь от купола тишины, который переливался по периметру спальни серебром, создавая удивительной красоты рисунок — как будто музыка создавая картины на границе силы, которые вспыхивали и гасли, следуя за нотами, прокатываясь волнами от одной стены до другой.
Ариетта из известной столичной оперы стонала от неразделенной любви. Репертуар Фейу был очень ограниченным.
Нижнее платье я одевала медленно. Один рукав, второй, расправить воротник, щелк, щелк, щелк — застежка за застежкой, застежка за застежкой.
Сира в зеркале была безмолвна — волосы уложенные на южный манер в сложную прическу под кади — на Севере так не носят. Две каплевидные подвески по бокам — держать верхний шарф, три шпильки, присланные заботливым дядей, которые просто кричали о том, как много украшений в сокровищнице Блау дожидались своего мгновения.
Мы не должны упасть в грязь лицом. Честь рода превыше всего. Не так ли, дядя?
Верхнее ханьфу — один рукав, второй, застежка за застежкой, белый шелковый пояс ложится в два оборота вокруг талии, и нефритовые подвески мягко звенят — настоящие камни поют глухо. Серьги — те самые, которые я одевала крайне редко — длинные, с гранатами, чуть покачивались в ушах. Отобранные заранее, чтобы произвести нужное впечатление на гаремных дев. На нижний пояс — ножны от кортика и проверить, не мешает ли.
Кастет Люци примерила, согнув пальцы несколько раз, и продела цепочку, надев на шею — прохлада металла обожгла тело, прямо поверх малой печати Блау.
Кольцо Данов я вытащила, сняла цепочку и просто зарыла в шкатулку с драгоценностями, пошевелив пальцами — хочешь спрятать, положи на самое видное место — потом вытащила, развернула к себе статуэтку Немеса и засунула кольцо внутрь пасти.
Надеюсь, Немес будет хранить сына своего.
Кольца? Кольца.
Пирамидка загудела, вздрогнула и рухнула на поставку. Игры света прекратились и музыка оборвалась.
Босиком — мягкий ворс ковра ласкал ноги, шелк обвивался вокруг ног, я подошла и щелкнула пальцами — запуская запись повторно. Грани вспыхнули — пирамида взлетела
Что я забыла?
Маленький браслет на щиколотку — так носят в гареме — и пару раз топнуть ножкой — колокольчики звенят ровно так, как нужно. И точно такой же — на вторую.
Алое ханьфу — наряд невесты, который прислали Кораи — осталось висеть на ширме — дорогое, украшенное золотой вышивкой — сделать намек более прямым было бы сложно.
И да войдет в дом как невеста…
— …и да разрушит дом, — пропела я тихо, протянув последнюю ноту — почти как в арии. Цитра плакала и стонала — я натягивала кольца — одно за другим, одно за другим, выбрав сразу три защитных купола. Если мне не изменяет память — это самое важное для гаремного приветствия.
Кольца, которые непременно отберут и заменят, после первого вечера, поэтому выбирала простые, которые можно заменить, оставляя самое ценное в шкатулке — одно кольцо, второе кольцо, третье кольцо.
Музыка взмыла вверх особенно высоко — стены вспыхнули серебром, отражая звуки, и я щелкнула пальцами, разжигая посреди стола в чаше огонь — записка Варго, списки составленные на днях, упаковка от подарков Дана, горело все, тлея пеплом.
Если будет обыск — не должны найти ничего. Ничего, что найти не нужно. Записку от Варго я перечитала несколько раз, затвердив наизусть, и даже мысленно отметила место на карте. Кто знает, как быстро нужно будет искать.
Подвески на пояс я крепила медленно и тщательно — потеряла сноровку — это только южная традиция. Флейта висела, пристегнутая к поясу, болтаясь рядом с красной шелковой кистью — знак незамужней девушки. Я выбрала яшмовую, молочно-белую, спрятав бирюзовый подарок Дана подальше на стеллаж. Флейту отберут — и вторую мне было жалко, она нравилась больше первой.
Мелодия цитры снова взмыла вверх — Ариетта опять теряла возлюбленного, и стонала, заламывая руки.
Нужно будет посетить имперскую оперу. Иногда они дают неплохие спектакли.
Я плавно двигалась по комнате, кружась — колокольчики на щиколотках подрагивали в такт музыке. Шелк кружился вокруг ног, сережки звенели, рукава взлетали.
Леди. Истинная леди Блау.
Пирамидка дернулась, заели на повторе последние ноты — и остановилась, опустившись на подставку. Купол тишины требовательно вспыхнул трижды — кто — то стучался в дверь. Я щелкнула кольцами, снимая плетения.
— Блау! — тировский голос из — за двери был встревоженным. Ещё бы. Служанки Кораев были белее снега, когда покидали спальню. Единственное, что я позволила им — это уложить волосы, и украсить лицо, запретив трогать руки.
Набор для рисования хной — как и положено для невесты — сгорел быстро, вспыхнув в считанные доли мгновения. Как и один сверток с дарами — я даже не удосужилась узнать что там. Тиру придется делать ремонт — пара мелких черных пятен на полу, и одно больше — на шелковых обоях от молнии. Я метила вскользь, но служанкам этого должно быть достаточно. Чтобы, когда вернулись, обо мне сложилось нужное впечатление у всех гаремных слуг, которые сочтут, что проявлять уважение к северной гостье можно по-разному.