Белое солнце дознавателей. Том 4
Шрифт:
Прекрасно.
В воздухе кружились белые перья из подушечек, и медленно падали на пол. Дамы сидели все на своих местах — перед Рейной полыхал серебром двойной купол. Подарки валялись на полу вперемешку.
Прямо передо мной, совершенно нетронутый, парил поднос, на котором четыре маленькие фарфоровые пиалы исходили паром — из них не шелохнулась ни одна, ни на волос.
В абсолютном молчании, перешагнув какой — то из свертков, который попал под ноги, я сделала ровно шесть шагов вперед, и склонилась в поклоне, удерживая поднос перед собой.
— Ваш чай готов,
В купальнях было жарко. Белый пар мешал рассмотреть что — то на расстоянии больше десяти шагов и поднимался кверху, клубясь облаками под потолком. В большом бассейне посередине уже плескались девушки. Остальные — сидели парами на каменных скамьях, украшенных цветными плиточками, шептались и расчесывали длинные волосы.
Два. Это то, за что я не люблю Юг. Общие купальни.
От меня держались на расстоянии — с некоторой опаской, настороженно кивая издалека, и хотя здесь была всего пара знакомых лиц, из тех, что были на чайной террасе — новости разнесли уже на весь гарем.
То, что никто не приближался — было хорошо. Мне нужно время все обдумать.
Владелица «Снежка» — пушистого породистого комка белой шерсти, привезенного откуда — то из западных пределов, который, как и прошлый раз «совершенно случайно попал под ноги юной госпоже, простите Снежка, Снежок такой непослушный» — была наказана.
И этого не было в моем сценарии. Этого вообще не должно было произойти.
Каверза, подстроенная малолетней идиоткой, закончилась плачевно прошлый раз — я ошпарилась горячим чаем, разбила сервиз, испортила вечер и выставила себя на посмешище. Тогда — любимую внучку просто пожурили, вынесли выговор, и с утра она снова весело порхала по гарему.
В этот раз… я поморщилась, вспомнив свист… Лейла достала плеть-артефакт, обернутую вокруг пояса. Энергетическую — чтобы не дай Великий не испортить нежную кожу, оставив уродливые следы и шрамы.
Плеть просвистела единожды, когда серебристая молния коснулась чужих плечей — но от визга девчонки заложило уши.
— Бабушка!
А завтра ей назначили ещё пять. Пять плетей — за проступок, за который не наказали в прошлый раз. Я не понимала совершенно ничего.
Рейна дала понять всем и каждому — и всему гарему — над юной северянкой больше шутить не стоит. Ни так и никак. И это было — странно. Настолько странно, что я бы сказала, старуха хочет… подружиться?
Я затянула купальную простынь потуже на груди, переступила босыми ногами — плитки пола были почти горячими — грелись артефактами, выдохнула и натянула лучшую из своих улыбок — сияющую и милую.
Разве есть лучшее место для знакомства, чем то, где все предстают обнаженными, без всей этой внешней мишуры?
Для компании и вечернего омовения девушек явно отбирали — все примерно моего возраста, смуглые и хрупкие, любопытные и ещё достаточно открытые, чтобы можно было найти подход. Пара женщин — постарше — в качестве смотрящих, и служанки. Мне выделили отдельную, которая ненавязчиво расплетая волосы, поясняла вполголоса — какое жидкое мыло в небольших
Видит Великий, последний трактат по артефакторике, который меня заставил читать дядя — был проще, чем правила в этих купальнях.
Девицы шушукались по углам, пар клубился, поднимаясь к потолку, и все шло мирно, пока одна из юных дев не ойкнула, увидев татуировку на моем плече.
— Вы замужем сира?!
Этот возглас сломал лед и стайка девиц, с опаской, но любопытство победило, начала стекаться в мой угол, чтобы лучше слышать.
Женщины на Юге не носят родовые регалии — они носят печати. Тавро, как знак принадлежности. Сначала роду отца, потом роду мужа. Собственность господина, помеченная соответствующим образом. Детские тату — обычно маленькие и незаметные, взрослые, когда сиру выдают замуж — большие, и набивают без плетений анестезии, чтобы женщина помнила. Боль — помогает помнить. У некоторых из южанок — тут я насчитала троих, на щиколотках был выбит изящный цветок лотоса — крошечный, с едва распустившимися лепестками.
Я не помнила значение этого знака, и почему не у всех? Спросить? Слишком рано — мне не ответят.
— На Севере другие правила… — начала я мягко. — Наши пределы отличаются, как… день и ночь, — подобрала я нужное сравнение. — Правила воспитания, поведения юных сир, и положения в обществе. У нас нет женской и мужской половин…
Тут охнули особенно громко.
— …мы можем учиться, можем наследовать Клан, если не осталось наследников прямой линии, и этот знак — штандарт Шестнадцатого легиона, он расквартирован в Керне, и уже почти сто зим хранит покой Предела.
— Госпожа… вы знаете, что это значит? Вы… вы…
— …принадлежите Шестнадцатому легиону, — выкрикнул кто — то не утерпев, девчонки захихикали.
— Или легион принадлежит мне, — поправила я насмешливо. Служанка закончила с волосами и подняла их, задев цепочки на шее — малая печать и звезда Давида тускло сверкнули, упав сверху.
— Ох…
— Малая печать, — я подцепила пальцами золотой кругляш и позвала силу, которая откликнулась легко и игриво, вспыхнув темным облаком вокруг моей руки — родовой перстень почернел от силы. — Это значит, у меня есть право голоса в Роду, наравне с мужчинами. Это значит, алтарь откликается на мой зов, и это значит — я остаюсь в Клане. Мой будущий жених… будет вынужден войти в Клан Блау и придерживаться правил, принятых на Севере.
Одна из девчонок — самая дерзкая или самая глупая открыла рот, чтобы возразить, но получила тычок в бок и заткнулась. Жаль. Недостаточно глупая.
Я говорила не для них. Я говорила для тех, кто сейчас следил через смотровые окошки за тем, что происходит в купальнях. Для тех, чьи глаза сейчас оценивали мою фигуру, волосы, татуировку — я даже немного повернулась, чтобы им было удобнее рассматривать.
— Можно? Ах!!!
Сила хлестнула, как плеть, по тонкому запястью, когда одна из глупышек протянула руку к цепочке печати.