Белокурый циклон

Рэйтё Енё

Естественно, теперь придется, ради сохранения приличий, везти на виллу и Эвелин. Девушка, однако, пришла ему на помощь.

– Мне придется сразу же покинуть вас и съездить по делам в город.

– Я долго не задержусь и, если позволите, буду счастлив проводить вас, леди Баннистер.

«Почему только этого типа еще в детстве не убила какая-нибудь шальная молния?» – подумал профессор, но вслух сказал:

– Прежде всего надо позавтракать.

– Неплохо бы… – грустно проговорила Эвелин. – Я проголодалась…

Профессор и сам догадывался, что девушка голодна и устала. Потому ему и не хотелось просто высадить ее где-нибудь на улице, хотя было уже самое время избавиться

от общества Эвелин Вестон, особы, за поимку которой была назначена награда. За живую или мертвую!

А она по – прежнему была рядом с ним. Живая… и голодная.

Дом профессора находился в аристократическом районе вилл Релиза. Он почти не был виден за стволами пальм и цветущими кустарниками.

Завтрак прошел в несколько подавленном настроении, хотя Холлер ел за троих и добродушно смеялся своим собственным шуткам. Столовая – так, словно дело не происходило в Африке, – была типично лондонской. В конце комнаты был даже камин. Эвелин с легкой грустью оглядела все вокруг, молча думая о том, что всего через несколько минут уйдет отсюда, чтобы больше никогда не вернуться.

Она даже не заметила, что профессор и журналист перешли из столовой в лабораторию. Давали себя знать сутки, в течение которых она ни разу не сомкнула глаз. Глубокое кресло манило к себе, но, собравшись с силами, Эвелин надела шляпку, быстро прошла через парк и захлопнула за собой решетчатую калитку.

С чего начать поиски? Взяв такси, Эвелин поднялась на холм, где стоял форт Гелиз. В комендатуре к ней отнеслись предельно вежливо. Больной легионер? Мюнстер… Простите, но по какому делу вы разыскиваете его?… Семейному… Гм… У легионеров редко бывают семейные дела, но, может быть, этот Мюнстер является исключением. Будьте любезны навести справки в гарнизонном госпитале.

Гарнизонный госпиталь.

В настоящее время такой в госпитале не числится, хотя недавно лечился тут. Где он сейчас? Прошу прощения, но без разрешения комендатуры мы по таким вопросам сведений не даем. Вы как раз оттуда? В таком случае вернитесь туда и обратитесь прямо в батальонный отдел личного состава.

Назад в Гелиз.

– Сожалею, мадам, – сказал дежурный, – но служебные часы уже кончились, да и, к тому же, сведения о личном составе даются только в том случае, если будет получено разрешение из Орана, от командования полка. Вот тогда у вас здесь все пойдет как по маслу.

Полдень давно уже миновал. Погруженная в раздумья Эвелин даже не заметила, что за нею все время следует какой-то бородатый мужчина.

Эвелин уныло вернулась обратно в центр города. Куда идти ей теперь? К кому обратиться слабой женщине, которую к тому же, живую или мертвую, разыскивает полиция? Неожиданно знакомый голос проговорил рядом с нею:

– Целую ваши ручки, миледи! Могу ли я быть вашим чичероне?

Это был редактор Холлер. Его только недоставало!

– Добрый… добрый день… Взяли уже интервью у моего мужа? – Эвелин тут же покраснела. «У моего мужа.» Как же легко она научилась лгать.

– Мы закончили довольно быстро. Лорд уговаривал меня посидеть еще немножко, но я в такую жару просто не могу долго быть в помещении. Вы выглядите очень усталой. Не выпьете ли со мной чаю, леди Баннистер? Я буду от души счастлив.

– Спасибо… – Эвелин чувствовала себя настолько слабой и усталой, что не в силах была отвергнуть предложение.

Да и надо будет посоветоваться с редактором. У нее ведь здесь нет никого…

– Профессор проделал замечательную работу… – прихлебывая чай, разглагольствовал Холлер. – Я посмотрел на бацилл и, честное слово, под микроскопом они выглядят, словно стадо овец на свежих альпийских лугах. Просто чудо-бациллы!

Я не понимаю профессора. По-моему, его долг уничтожать этих бестий, а не разводить их. Впрочем, не дело журналиста вмешиваться в вопросы науки. Главное то, что публика интересуется профессором, и каждый раз, когда я пишу о нем в нашем воскресном приложении, приходит множество восторженных писем от читателей.

– Я, между прочим, собираю вырезки всех этих статей, – не без желания польстить журналисту заметила Эвелин. Ее слова произвели ожидаемый эффект.

– Серьезно?! – порозовев от удовольствия, воскликнул Холлер. – Я просто счастлив. Лорд Баннистер зачастую не слишком доволен моими статьями. Придирается к каждой мелочи. Не раз упрекал меня в том, что я, дескать, путаю сонную болезнь с малярией. Но, в конце концов, я не врач, чтобы забивать себе голову мелкими деталями. Важно, что о наших статьях говорят, и было создано даже Общество борцов с сонной болезнью, вице-президентом которого я имею честь быть. Мы избрали профессора почетным председателем и приняли решение отправить в Индию для страждущих от сонной болезни большую партию будильников. Заметьте, это уже важный практический шаг! Это результат общественного интереса, пробужденного моими статьями, и по сравнению с ним не так уж страшно, если профессор назовет нелепицей описанный мною факт, когда заболевший сонною болезнью адвокат на Бермудах уснул в день венчания, а проснулся только на золотую свадьбу. Я, в конце концов, не врач.

– Генри бывает несколько строг в вопросах науки.

– Это, несомненно, семейная черта.

– Да. В семье Баннистеров все отличаются консерватизмом.

– В семье Баннистеров? Но ведь существует только один Баннистер…

– Я хотела сказать… если бы у Генри были братья…

– Почему если бы? – удивился Холлер. – Насколько мне известно, братья у него есть по-настоящему…

Что все это может значить? То Баннистер только один, то их несколько… Как бы тут не запутаться…

– Любопытно проверить, – бросилась напропалую Эвелин, – насколько вы знакомы с историей моей семьи.

– Это я-то?! Да я ходячая генеалогическая книга английской аристократии. Возьмем, например, Баннистеров! Титул лорда был пожалован деду вашего уважаемого супруга как награда за выдающиеся заслуги в области классификации ископаемых млекопитающих третичного периода. Он был первым лордом Баннистером. Имя и титул лорда Баннистера всегда переходит по наследству к старшему из сыновей. Вторым лордом Баннистером был дядя вашего мужа, поскольку, будучи женщиной, мать профессора не могла унаследовать титул. Этот лорд Баннистер, сэр Дилинг, был достопочтенным фабрикантом галет и восемь лет назад скончался, не оставив детей, после чего титул и имя лорда Баннистера перешло к вашему уважаемому супругу, сэру Генри. Как видите, английские журналисты неплохо разбираются в генеалогии. Теперь же, если бог благословит ваш брак детьми… Ну и ну!.. Я вижу, вы снова поперхнулись. Не беспокойтесь – сейчас все подсохнет, и никаких пятен не останется…

Эвелин еле справилась с одолевшим ее приступом нервного кашля.

– Вы и впрямь отлично знаете историю нашей семьи.

– Видите ли, миледи, британская генеалогия – изумительная штука. Человек может родиться с самым обычным именем, но достаточно небольшого везения – скажем, чтобы у него умер, не оставив детей, дальний родственник – и вот простой английский ученый становится обладателем не только громкого титула, но и связанного с ним совершенно нового имени.

– Совершенно верно, мистер Холлер, но нам пора уже уходить. Мне надо еще уладить кое-какие дела. Надеюсь, на этот раз мне больше повезет.