Мы под навесом лип, укрывших нашу пару,Идем проплеванной дорожкой по бульвару.Окурки, скорлупа, бумажки под ногами, —Но их замечу ль я, идя под ручку с вами?Чрез дымчатый хрусталь прозрачно-темной ночиИдущих мимо нас людей сияют очи,Рубинами горят во мраке папиросы,При свете россыпью на липах блещут росы…Ах, сколько есть красы волшебной рядом с нами,Когда взглянуть вокруг влюбленными глазами.<1912>
«Белым цветом одета калина…»
Белым цветом одета калина,Но белее калины Марина.«Отчего ты, как месяц, ясна?»— «Я не знаю», — сказала она.Раз
вернулася поздно Марина,В волосах же белеет калина.«Отчего ты, как месяц, странна?»— «Я не знаю», — сказала она.Но не век расцветает калина,—Не вплетает цветов уж Марина.«Отчего ты, как месяц, грустна?»— «Я не знаю», — сказала она.А когда облетела калина,Отравилася зельем Марина,И, как месяц далекий, бледнаВ белом гробе лежала она.<1912>
ИЗ ЦИКЛА «УСМЕШКИ»
1. ПАН И МУЖИК
Слава пану — от него узнал и я:Не на трех китах качается земля.Верно это: уж давно сдается мне,Что стоит она на нашей же спине.
2. «Читаю я журнал: идеи…»
Читаю я журнал: идеиВ нем прогрессивные кипят!В словесности его затеиУводят на сто лет назад.П-ч сентиментализмомТам нас задумал поразить,А пан К-а романтизмомСимволистическим пленить.Пусть приналягут эти двое,Авось опять придет пора,Когда читали «Громобоя»,«Пастушки грусть» et cetera. [94]
94
И так далее (лат.). — Ред.
3. «Зовут у нас окаменелости…»
Зовут у нас окаменелости«Духовной пищею людей».Их в руки взять — не хватит смелости,Уж пусть их спрячут — хоть в музей!
4. БЕСЕДА
«Э, вы смеетесь надо мной!»— «Да правда ж, сам читал я в драме,Как произносит становойНежнейший монолог стихами».1912
«Ты вечером крещенским ворожила…»
Ты вечером крещенским ворожила,Прозрачный воск струею в воду лила,Желая угадать мою судьбу, —И видишь — холмик… крестик… Да, могила!Год не пройдет, как буду я в гробу.Нахмурив бровки, воск со дна ты взяла,Его тревожно сплющивала, мялаИ улыбнулась: «Где судеб закон!Знай, чем бы мощь его нас ни встречала,В моих руках, как воск, погнется он».Между 1909 и 1913
С. ПОЛУЯНУ
Ты был как месяц одинокий:Таким и жил и умер ты.Пусть мир наш людный и широкий —Ты был как месяц одинокий.Простора, света, красотыИскал, и, ото всех далекий,Ты был как месяц одинокий:Таким и жил и умер ты.<1913>
«В тот дом вошел я молчаливо…»
В тот дом вошел я молчаливо,Где годы ранние прошли.Там стены мохом поросли,А стекла — в радужных отливах.Повсюду пыль. И стало мнеТак грустно, грустно в тишине.Я в сад пошел. Всё глухо, дико,Густой травою заросло.Что прежде было, то прошло,И только надпись «Вероника»Видна на липовой коре —Как будто знак о той поре.Расти же, дерево, всё выше,Как памятник живой вставайИ к небу надпись поднимай.Пусть будет так, пока мы дышим:Чем больше вдаль уходит дней,Тем имя милое видней!<1913>
ИСПОЛНЕННОЕ ОБЕЩАНИЕ
Через
залитый ярким светом борПроходит насыпь желтая чугунки.Как ровно рельсы, словно на рисунке,Уходят вдаль! Как ярко семафорСтеклом зеленым отражает солнце!Как телеграфные столбы гудят!Смотри: дрозды на проводе сидят,А провод весь горит огнем червонца!И вот, раздвинув листья, словно сеть,Круша мохнатой лапою сушины,Не торопясь, из-за кустов малиныВыходит бурый молодой медведь.Он воздух нюхает и насыпь озираетЛенивыми глазами, будто спит,И вдаль, услышав смутный гул, глядит,И вдруг от удивленья замирает…Чуть слышно рельсы тонкие гудят;С веселым шумом через бор зеленыйНесутся за вагонами вагоны:Шипит машина, искры вверх летят,И дым, белея, тянется струею;Под солнцем ярко блещет сталь и медь;Смеются в окнах люди… А медведьСтоит и слышит крик мой: «Стих за мною!»<1913>
ДЕД
Сегодня было так тепло,Что дед — и тот спустился с печи,Сел там, где горячей пекло,И грел в тулупе старом плечи.Виднелся бор, синела даль,Вкруг пахло медом и травою…А деду даже и не жаль,Что скоро будет он землею.<1913>
КУПИДОН
От впечатлений детских летВ моей душе остался след.Я не забыл, как была радаДуша от плитки шоколада,Обернутой со всех сторонБумажкой пестрой, как ширинкой:Там под «загадочной картинкой»Стоял вопрос: где Купидон?Я не забыл, как долго с нейСидел я в комнатке моей,Бесплодно мучась над загадкой,Хоть и покончив с шоколадкой.Ведь здесь же, здесь таишься ты!Ведь, может быть, через мгновеньеСредь чуждого изображеньяТвои проглянут вдруг черты,И встанешь ты передо мноюС крылатой острою стрелою,Мне в сердце метящей, и с луком,Запеть готовым грозным звуком…Но нет тебя — и, огорчен,Я даже плакать принимался.Что ж ты очам не показался,Любви властитель, Купидон?С тех пор прошло не мало дней,И снова пред душой моейВопрос забытый с силой новойВстает тревожный и суровый.Я Купидона вновь искатьТеперь пытаюся несмело,Но так печально это дело,Что лучше про него молчать.<1913>
НА КЛАДБИЩЕ
Амур, и грустный и пригожий,Стоит с повязкой на глазахУ склепа старого… В поляхПривольно пахнет свежей рожью.Вокруг кресты… Так отчего жеТут, где венки, могилы, прах,Амур, и грустный и пригожий,Стоит с повязкой на глазах?Я тихо думаю: быть может,Любовь, лежащая в гробах,Преодолела смерти страх?Так спите ж! Вечно на часахАмур, и грустный и пригожий.<1913>
ТРИОЛЕТ («Мне долгая разлука с вами …»)
Мне долгая разлука с вами —Чернее ваших черных кос.Зачем недобрый час принесМне долгую разлуку с вами?Я побледнел от горьких слезИ начал триолет словами:Мне долгая разлука с вами —Чернее ваших черных кос.<1913>
ВОСПОМИНАНИЕ
«День этот, — так сказал Катулл, —Я обозначу белым камнем».Я рад, как встрече с другом давним,С аллеей, где над липой гул.Когда-то зонтом на пескеТам ручки милые писали.Что — не скажу. Вы отгадали,Слова уже на языке.<1913>