Белоснежка и Аллороза
Шрифт:
— Но Сара не выдает себя за кого-то другого.
— Сара утверждает, что ее отец имел любовную связь с другой женщиной. Этого не было. Сара убеждена, что его неверность лишила ее отцовской любви. И это неправда, фактически он любящий и преданный отец. Сара считает, что она должна быть единственным объектом отцовской привязанности, что она смогла бы заменить его воображаемую любовницу. Она предложила ему… впрочем, может быть, не стоит входить в детали.
— Нет уж, прошу вас, — настоял я.
— Она предложила ему себя. Ее подлинные слова: «Я хочу, чтобы ты пришел, опустился на
— Я этому не верю.
— Она повторяла это бесчисленное количество раз — здесь, у меня, своему терапевту. Говорила ли она все это в действительности — другое дело. Но она верит,что говорила. Вы можете прочесть в истории болезни, мистер Хоуп.
— Сара считает, что записи фальсифицированы.
— А, да. Мы все в тайном сговоре, чтобы удержать ее здесь. Ее мать заплатила нам всем — мистеру Риттеру, доктору Хелсингеру, доктору Бонамико, мне, всему медицинскому персоналу в «Убежище». Мы фальсифицируем записи, гипнотизируем Сару…
— Вы гипнотизировали Сару?
— Гипноз не входит в программу ее лечения.
— А что входит?
— Три раза в неделю она встречается с психотерапевтом. Кроме того, мы вводим лекарства т.р.д.
— Что это значит — т.р.д.?
— Извините меня. Три раза в день.
— Вы используете шоковую терапию?
— Этого пока не требуется. На Сару благотворно действуют лекарства, которые мы ей вводим. Вы бы видели ее, когда ее только что привезли! Не думаю, что вы бы узнали в ней ту самую молодую женщину, с которой можно просидеть час или два, наслаждаясь приятной, интеллигентной беседой. Хотя я должен предостеречь вас, мистер Хоуп, это не редкость для параноидальных шизофреников — чувствовать себя спокойно и расслабленно в больничной обстановке, особенно с теми, кто вызывает доверие. Как вы, например. В таком «безопасном» окружении пациент способен ораторствовать часами, без перерыва, проявляя последовательность, эрудицию, а порою и остроумие при условии, что предмет разговора остается нейтральным.
— Сара и я не касались ничего такого, что хотя бы отдаленно могло считаться нейтральным. Мы беседовали об ее отце, его смерти, его завещании. Мы обсуждали мнимую систему галлюцинаций…
— Мнимую?Нет, мистер Хоуп, подлинную. Сара Уиттейкер — очень больная женщина.
— Она не кажется мне больной.
— Ну… — Пирсон развел руками. — Ясно, не такой больной, какой она была, когда впервые появилась здесь. Благодаря лекарствам, которые подействовали. Но поверьте, ей предстоит еще долгий путь…
— Она была тогда другой, не такой, как сейчас?
— Начнем с того — и это типично для параноидальной шизофрении, — что она сразу объявила, что приехала сюда не по собственной воле, что ее привезли силой. Ее поведение…
— Так, собственно, и было, — вставил я.
— Да, но послеосмотра, послеслушания дела в суде, послетого, как ее признали умственно неполноценной. Я уверен, вы знаете, какое было дано заключение.
— Да, все по закону.
— И приговор был справедливым.
— Она логична и последовательна в своих рассуждениях. Была ли она такой, когда вы приняли ее?
— Абсолютно. Но логика логикой, а содержание ее речей — совсем другое дело.
— Что вы имеете в виду?
— Ну, разговоры ее вращаются исключительно вокруг заговора, тайного сговора, она утверждала, что не делала попыток к самоубийству…
— Полицейский офицер, который доставил Сару к Добрым Самаритянам, не заметил в ее комнате ни лезвия бритвы, ни пятен крови.
— Доктор Хелсингер видел рану на ее левом запястье.
— Но полицейский офицер обязан замечать такие вещи.
— При всем уважении к нашей полиции доктор Хелсингер куда более компетентен судить о попытках самоубийства. Суть в том, мистер Хоуп…
— Вот мы и дошли до сути…
— Да. Суть в том, что Сара была явно ненормальна, когда поступила к нам. Враждебна, подозрительна, взбудоражена — все симптомы параноидального состояния. Она…
— Допускаю, что у меня были бы те же симптомы, знай, что совершенно нормального меня препроводили в…
— Мистер Хоуп, она не была нормальной. Она больна. Пожалуйста, поймите это.
— Я пытаюсь понять, почему вы так считаете.
— Я пытаюсь убедить вас. Когда Сара поступила к нам, все ее рассуждения сводились к тому, что ее преследуют по ошибке. Она все еще настаивает на своем, утверждает, что разыскивала любовницу отца, — разве это противозаконно? Полиция же охотится за ней, хотя она никакого преступления не совершала. Голоса управляли ею, повелевая найти эту мифическую любовницу — Бимбо, как Сара ее назвала. Голоса требовали отыскать ее, противостоять ей, вернуть деньги, принадлежавшие ей, Саре, по праву, украденные у нее матерью и подружкой отца. Полиция была в сговоре с матерью. Сара же ничего не сделала противозаконного, а полиция схватила ее и поместила в «Убежище» против ее воли.
Возражения ничего не значат для нее. Когда ссылаются на завещание, где только она и ее мать упомянуты в качестве наследниц, Сара обвиняет полицию, изменившую завещание; в подлинном завещании упомянута, мол, также и любовница отца. Ее отец, видите ли, не умер. Как только он обнаружит, где она находится, он приедет и заберет ее, и тогдамы пожалеем, потому что ярость его не имеет границ. Она…
— Сара знает, что ее отец умер третьего сентября, — сказал я. — Она назвала мне точную дату.
— И знает и не знает, мистер Хоуп. Так называемый «Узел» Лейнга. Сара притворяется, что знает все, но голоса твердят ей, что отец все еще жив, и она верит им. Как верит и в свою нормальность… В первые дни своего пребывания здесь она непрерывно галлюцинировала, «виделась» с отцом, разговаривала с ним, умоляла его о сексуальной близости, просила оставить эту женщину, которая украла его любовь, и вернуться домой, в объятия Белоснежки, Королевы-девственницы. Ее девственность — плод ее воображения, мистер Хоуп. Миссис Уиттейкер сообщила здешним терапевтам, что Сара, когда ей было двенадцать лет, имела сексуальный контакт с тренером, который учил ее верховой езде.