Белоснежка и Аллороза
Шрифт:
— Что — да? — осведомился Роулз.
— Она скандалила, пререкалась со мной — девица, которая принесла платье. Я предупредил, что не сумею вывести пятно, так что она может выбросить платье. Но она твердила, что это ее любимый наряд. «Если чистка не берется ликвидировать пятно, почему я должна выбросить платье?» — шумела она.
— Так вы помните ее? — спросил Роулз.
— Я помню пятно на платье и как она наскакивала на меня. Я в конце концов взял
— Что вы можете сказать о самой девушке? Кто она?
— Кто знает? — Бариш развел руками. — Наверное, одна из хиппи, подобная сотням живущих неподалеку. Вы когда-нибудь замечали, что только во Флориду съезжается столько хиппи. Только здесь вы увидите длинные волосы и…
— Как ее зовут? — не отставал Роулз. — Вы помните ее имя?
— Вы хотите, чтобы я вспомнил имя клиента, который приходил, может быть, год тому назад?
— Но вы написали «КЛБН» на платье. Что это значит для вас?
— Сейчас? Год спустя? Это значит «КЛБН», вот что это значит.
— Много времени прошло с тех пор, как она принесла платье?
— Может быть, и не целый год. Но было лето. Летом здесь можно умереть от духоты. Июнь или июль. А в августе даже хуже. И сентябрь — тоже не пикник.
— Но это было в июне или в июле, правильно? — уточнил Блум.
— Примерно. Могло быть и в мае, — в прошлом году был жаркий май. Не могу сказать точно. Все, что я знаю, — это то, что платье было с чернильным пятном, — в том месте, где и сейчас, и девушка спорила со мной. Она меня вывела из терпения. Готов был застрелить ее. Ее застрелили?
— Да, — ответил Роулз.
— Где? Я не видел никакой дырки на платье. Пуля должна была оставить дырку, где она?
— В горле, — сказал Блум.
— Ну и ну. — Бариш покрутил головой.
— А потом у нее отрезали язык, — добавил Роулз.
— Не надо, пожалуйста, у меня слабый желудок. — Бариш приуныл.
— Сколько ей было лет, девушке, которая принесла платье? — спросил Блум.
— Девятнадцать? Двадцать? Кто может сказать? Для меня все, кому до тридцати, выглядят как одногодки.
— А рост?
— Пять футов восемь-девять дюймов.
— Белая? — спросил Блум.
— Да, конечно, белая.
— Какого цвета волосы?
— Блондинка. Длинные светлые волосы, до талии.
— Звучит неплохо, — заметил Роулз, поглядывая на Блума. — А какого цвета у нее глаза?
— Не помню.
— Не могли бы вы припомнить ее адрес? — полюбопытствовал Блум.
— Я не записываю адресов. Только номер телефона на тот случай, если им захочется навсегда
— Тогда номер телефона. Вы помните его?
— Я был бы Эйнштейном, если б помнил номер телефона, который мне назвали в мае прошлого года.
— Она приехала на машине?
— Нет. Я отсюда вижу, кто здесь паркуется. Я, как ястреб, слежу за стоянкой, чтобы ее не использовали клиенты лавок. Она пришла пешком. Никакой машины у нее не было.
— Одна? — спросил Роулз.
Бариш ничего не ответил.
— Мистер Бариш, она была…
— Я пытаюсь вспомнить, придержите ваших лошадей, а?
Детективы терпеливо ждали.
— Кто-то был с ней, — наконец сказал Бариш. — Тоже хиппи, как и она.
— Мужчина или женщина? — тотчас же вступил Блум.
— Девушка, девушка, — проворчал Бариш. — Не спрашивайте меня о ее волосах, глазах и прочем. Я не смогу ответить вам, даже если вы будете забивать иголки мне под ногти.
— Белая или черная? — спросил Блум.
— Белая.
— Такого же возраста?
— Приблизительно. Кто помнит точно?
— А цвет волос?
— Нет, не помню.
— Она была блондинка? — вмешался Роулз.
— Я же сказал вам, что не помню! — Возмущенный Бариш повернулся к Блуму. — Я помню только, что хорошенькая девушка была блондинка — та, что спорила со мной.
— Выходит, другая не была блондинкой? — подсказал Роулз.
— Подозреваю, что нет.
— И она не была хорошенькой?
— Собака. Представляете, как выглядит собака? Эта девушка смахивала на собаку.
— Но другая была симпатичной, а? — сказал Блум. — Та, что принесла платье?
— Сногсшибательной. Вы знаете, что такое нокаут? Девушка сбивала с ног.
— И вы считаете, она жила где-то по соседству? — предположил Роулз.
— Кто сказал?
— Вы сами. Вы сказали, что она жила где-то в меблированных комнатах, которые снимают хиппи.
— О, я просто так выразился. Фактически я этого не знаю. Но если она пришла сюда пешком, то должна жить где-то поблизости, нет?
— Вам следовало бы стать полицейским. — Блум улыбнулся.
— Копом-регулировщиком — вот кем я должен был стать, чтобы запретить этим прохвостам из соседних лавок ставить машины на чужую стоянку.
— Как она была одета? — спросил Роулз. — Блондинка.
— Голубые джинсы, тенниска, — не задумываясь, выпалил Бариш. — Ни лифчика, ни туфель. Обычный наряд хиппи.
— А другая?
— В чем-то коричневом. Похоже на форменную одежду.