Белоснежка и Аллороза
Шрифт:
— Да, нахожу.
— Я не напрашивалась на комплимент, — сказала Сара. — А может быть, и напрашивалась. Единственное, что не воспринимается вами, — это красота. Вы не ощущаете даже слабого очарования. Если только вы не Анна Порнокоролева, которая клянется, что ежедневно получает телепатические послания от миллионов изнемогающих от желания обожателей. Во всяком случае, моя система галлюцинаций включает гнев и обиду, которые вызваны пренебрежительным отношением отца к моей привлекательности. Отец никогда не думал о том, что я, может быть, не менее хороша, чем те женщины, к которым он стремился. Предполагается, что я приходила к нему и предлагала вещи
Я, должно быть, как-то отреагировал.
Сара пристально посмотрела на меня и произнесла:
— Теперь вы подумаете, что я такая же сумасшедшая, как и она. Вы должны простить меня. Я слишком откровенна, я знаю. Но лучше прямо сказать, что у кого-то на уме, не так ли? Особенно если утверждается, что этот «кто-то» выжилиз ума.
Я внезапно вспомнил о Терри Белмонт, которая тоже говорила обо всем, что приходило ей в голову. Терри не была сумасшедшей — по крайней мере, я так не думал. Разве желание Сары высказать то, что у нее на уме, — свидетельство ее сумасшествия? Или только в стенах этого заведения подозрительным становилось все, что она говорила или делала?
— Я хочу, чтобы вы сказали, что у вас на уме, — потребовал я. — Но не нужно меня шокировать.
— Туше! — поддразнила меня Сара. — Напротив, я пытаюсь вас шокировать.
— Но зачем?
— Затем, что вы кажетесь таким благовоспитанным и уравновешенным. — Она смотрела на меня в упор. — Вы подозреваете, что я спятила, не так ли? Но я должна говорить вам все, что я думаю. В противном случае ничто не имеет смысла.
— О’кей, — согласился я.
— Разве вы не видите, что это не принесет пользы, если я начну притворятьсяздравомыслящей, абсолютно нормальной? Буду контролировать каждый свой шаг, избегать, Боже упаси, подозрений относительно моей психики.
— Да, я могу это понять.
— Позвольте мне свободно вздохнуть, Мэтью. Другие не позволяют.
— О’кей.
— Хорошо, — сказала она. — Так где мы были?
— Вы предлагали вашему отцу…
— В моем сумасшедшем, ирреальном мире, да. Он был тоже шокирован. Фактически он умер от сердечного приступа две недели спустя. Неудивительно, когда твоя собственная дочь приглашает тебя на оргию.
Она снова закатила глаза.
— Когда это было? — спросил я.
— Когда я предлагала ему развлечься со мной? Или когда сердечный приступ убил его? Он умер третьего сентября, поэтому, я полагаю, Склокмайстер определил время для постыдных предложений в середине августа.
— Он был осведомлен об этом?
— Хелсингер? Конечно, нет. Этого никогда не происходило. Предполагаемые постыдные предложения — часть изобретенной системы галлюцинаций, разве вы не видите? Если у меня нет галлюцинаций, тогда ничего этого не было. Но если я одержима видениями, тогда они правы, поместив меня сюда, и я напрасно трачу ваше время. И свое, кстати, тоже.
— О’кей. Согласно их предположениям вы внезапно обратились к своему отцу…
— Ничего не внезапно. Считалось, что ирреальная атмосфера существовала продолжительное время. Каждая маленькая девочка пылко любит своего отца. Вам известно, что лошадка — материализованный символ ее тяготения к отцу? Малоизвестный факт, но это правда. Вы когда-нибудь задумывались над тем, почему так много девочек,
15
Эдип — в греческой мифологии сын фиванского царя, впоследствии сам сделавшийся царем Фив; ему было суждено убить своего отца и жениться на собственной матери.
— Извините, я не…
— Простите меня. Вы не так сведущи в моем безумии, как я. Предполагается — я верила тому, что он больше любил другую женщину, чем меня.
— Итак, если я правильно понял, где-то в середине августа вы, как утверждается, обвинили его в неверности…
— Да, так они говорят. И предложила ему все виды распутства в качестве альтернативы.
— И он умер от сердечного приступа спустя две недели?
— Да.
— И что дальше?
— Система ирреальных представлений полностью оформилась, расцвела. Так они говорят.
— Каким образом?
— Вы понимаете, что все это чушь?
— Понимаю.
— О’кей. Через десять дней после смерти моего отца позвонил Марк Риттер, чтобы сообщить о завещании, вернее, о той его части, которая относилась ко мне. Он сказан, что я унаследовала шестьсот пятьдесят тысяч долларов и что теперь я — богатая девушка. Он так и выразился — «девушка». Тогда это вызвало у меня раздражение. Это и сейчас раздражает меня. Очевидно, в сексуальном мире Марка Риттера женщины в возрасте до пятидесяти лет — все еще «девушки». Тем не менее я спросила его, кому завещано остальное.
— Вы спросили его об этом?
— Да, конечно, я… О, я понимаю. Вы подозреваете, что мои расспросы — часть предполагаемых галлюцинаций. Нет, это было в действительности. Мне было любопытно. Я знала, что отец сколотил состояние, и хотела убедиться, что он не завещал его какому-нибудь кошачьему госпиталю и тому подобное. Марк сказал мне, что основной капитал переходит к моей матери. Речь шла почти о миллиарднойсумме, Мэтью. Мы обсудили этот пункт. Гораздо меньше мы говорили о сумме в шестьсот пятьдесят тысяч долларов, которую я получила и которую, как оказалось, я не получила,так как моя мать является опекуном моей собственности.
— Итак, вы узнали относительно…
— Мэтью, мы не на суде.
— Извините. Через десять дней после смерти вашего отца вы узнали, что ваша мать унаследовала его состояние, в то время как вам досталась сравнительно небольшая сумма в шестьсот пятьдесят тысяч долларов.
— Да, я была осведомлена об этом.
— И что тогда?
— Завещание — это реальные действия, о которых я действительно узнала.
— Я понял.
— Здесь снова раскручивается система галлюцинаций. Вам, Мэтью, трудно отделить иллюзорный факт от реальности, потому что они раздули такую историю о моей воображаемой болезни…