Белоснежка в трауре

Емельянова Светлана Васильевна

За Алёной приехала целая толпа народу. Все были в праздничных костюмах и платьях, люди ведь на свадьбу пришли, а тут такое. Только Вовки среди приехавших не было. Я схватила за рукав какого-то мужчину, спросив, где жених. Он, пожал плечами, и печально посмотрев на меня, сказал, что Владимир ушёл. Прямо от ЗАГСа и тоже в неизвестном направлении.

– Скажите, а Вы видели, как убегала Алёна?
– Спросила я.

Да, видел. Она металась среди машин на дороге, не зная, куда бежать, и тут какая-то серебристая иномарка всосала её внутрь, быстро открыв дверцу.

Я вспомнила бугая на серебристом мерсе, и всё стало более или менее ясно. Этот мужик зачем-то довёз её до того места, где я её и подобрала. Вот ведь люди! Зачем ему это было надо? А потом зачем отпустил в самую гущу машин. Может она стала рваться наружу и выскочила из машины прямо на проезжую часть. Потому что я, если честно, не помню, ехал ли он в потоке или уже был там, просто видела краем глаза, что притормозил и начал выбираться наружу, не сводя с Алёны глаз. Мне он показался опасным, вот я и поднатужилась, как можно быстрее утащив девушку в свою машину.

Да... Ужасная история, дикая просто. В голове не укладывается, как восемнадцатилетние сопляки

додумываются вообще до такого, чтобы с крыши сигать из-за несчастной любви. Да у них ещё и не одна любовь может, будет, только вот Вадик, например, уже никогда об этом не узнает. А Вовка от Алёны отказался. Я даже не ожидала, но мне вечером позвонила Ольга Леонидовна и всё рассказала. Вовка, оказывается, никуда не пропал, а всё это время сидел у себя дома. Его родители метались по всему городу, разыскивая парня и переживая за его жизнь, а он просто сидел дома. Видимо в Вовкиных мозгах что-то перевернулось, но он тоже вбил себе в голову, что никакой счастливой жизни у них теперь с Алёной не будет. Я предложила Ольге Леонидовне, если будет нужно, поговорить с парнем. Она пообещала узнать у родителей, как он себя чувствует, и перезвонить. Ещё просила к Алёне приехать. А я и сама не поняла, как ввязалась во всё это. Да ещё так крепко, что теперь сеансы психотерапии на дому буду устраивать.

"Всё, Таня, ты оказала нужную помощь и хватит. Дальше они как-нибудь без тебя разберутся", - сказала я себе, но почему-то внутренний голос имел своё собственное мнение на этот счёт и нашёптывал мне, что всё ещё не так просто в этой истории и ничего ещё не закончилось со смертью Вадика. Было какое-то смутное предчувствие того, что всё ещё только начинается.

Наталия нервно перебегала из угла в угол, иногда останавливаясь и прислоняясь лбом к прохладной окрашенной стене своей комнаты. Она не знала, что делать сейчас и что сделает с ней "это" потом. Она боялась "этого", жутко боялась, не зная, кто это и что это наступает ей на пятки. Меньше всего ей казалось, что "это" может быть человеком, мужчиной или женщиной. Для неё это был какой-то жуткий фантастический и очень жестокий персонаж. Наталия остановилась посередине комнаты, рыжие волосы разметались по плечам, глаза лихорадочно блестели, светлая кожа пошла красными пятнами. В голову вдруг пришла невероятная для Наталии мысль - бежать. Бежать и спрятаться так, чтобы "это" до неё не добралось. Она найдёт такое место, уедет в самую глушь. Наталия вновь начала лихорадочно бегать по комнате, только теперь она искала, что же ей надеть, а что взять с собой на первое время. Была, конечно, ещё одна мысль, продать квартиру и откупиться, пока не поздно. Но от этой мысли она почти сразу отказалась. Сомнительно ещё, что этих денег хватит, а жить они потом где будут? Ну, она-то, наверное, уже нигде, а вот её малолетний брат и бабушка останутся на улице. Господи, ну что это такое? И за что ей это! Она ведь очень тихая разумная девочка. Зубрит предметы с утра до ночи, чтобы на "отлично" сдать сессию, никуда не ходит. Как "это" смогло до неё добраться? Нет, она, конечно, знает, как. Она сама виновата. Не надо было связываться с этим парнем. Но он был таким необычным, и очень ей понравился. Она летала на седьмом небе от счастья, что такой парень предложил ей встречаться. Почему так получилось, в чём же он-то виноват и виноват ли вообще? А ей теперь что делать? Бежать. Бежать. Бежать. Наталия ухватилась за эту мысль, как утопающий хватается за соломину, и хаотично запрыгала по комнате в поисках сумки. Затем она начала складывать в сумку только самое необходимое. Перед этим Наталия всю сумку прощупала руками, убедившись, что в ней нет никаких "жучков". Также она поступила с одеждой, а свой мобильник решила оставить дома. Она не понимала, как "это" её выслеживает, но "оно" предупредило, чтобы глупостей не делала и не смела никуда убегать. Вот и всё. Она с сожалением оглядела свою комнату, будто бы зная, что уже сюда не вернётся, и направилась к двери. У неё есть только сутки. Сутки для того, чтобы спрятаться, а она из дома выходит не замаскировавшись! Да её сцапают в первый же час, когда поймут, что она задумала бежать.

– Нет, точно мозг у меня уже отказывает, - отчаянно подумала Наталия, начав заново копаться в вещах.

Через полчаса она была готова. Ни один мало-мальски знакомый с ней человек не признал бы сейчас в этой маленькой сгорбленной седой старушке Наталию. И сумку-то она поменяла на бабушкину авоську, и парик у бабули упёрла! Бабушка, вообще-то, надевала его на особо торжественные случаи. Он тоже был пепельно-седой, как и старушкины волосы, просто, смотрелся намного лучше, чем бабулина поскудневшая "луковка". Наталия одела длинную хлопчатобумажную юбку на резинке и старую мохеровую кофту. Поверх всего этого великолепия натянула бабушкин заношенный плащ. Довершили образ старушечьи сапоги на сплошной подошве, и, заключительный штрих, это бабушкины бифокальные очки, которые до неузнаваемости изменили лицо девушки. Она вышла из дома и посеменила в сторону остановки. Потихонечку, не спеша, как ходят очень пожилые люди. Авоська болталась в руке. Вещей там было совсем немного, чтобы не привлекать к себе ничьего внимания. Она не разработала план своего побега, поэтому бесцельно брела вдоль дороги, проходя уже четвертую автобусную остановку. Оказывается, спрятаться, это так сложно. Куда бежать, где жить? И кто захочет приютить у себя нищую беглянку. Нет, конечно, кое-какие сбережения у Наталии были. Меньшую часть из них она взяла с собой, а большую часть оставила бабушке и Денису, переживая, как они без неё будут. Стоп. Она споткнулась на ровном месте, и от внезапной догадки, её бросило в жар. Хотя, холодный апрельский ветер продувал её шупленькое тщедушное тельце до костей. Как же они без неё будут и будут ли вообще. Ведь "это", потеряв её, начнёт преследовать их, её близких и дорогих ей людей. Наталия резко развернулась и, перепрыгивая через лужи, с космической скоростью понеслась обратно к дому. Удивлённые прохожие долго смотрели ей вслед.

– Ничего себе, бабуля бегает, - удивился какой-то мужик, - вот это я понимаю! Нас, мужиков, заездили, да так, что мы до пенсии не доживаем, а сами и в семьдесят как лоси носятся! Ничего-то им старым не делается.

Через несколько минут Наталия выдохлась и перешла на более спокойный шаг. Она

была в двух остановках от дома, "это" не успело ещё её потерять, потому что срок истекает только завтра. Ровно в полдень она должна предстать перед ним или ней во всей красе и с большими, очень большими, просто огромными, по её понятиям, деньгами. Или без них, но тогда её ждёт что-то страшное, и внезапная смерть будет одним из самых лёгких путей для Наталии. Пандемия. Это слово крутилось у неё в голове. Это болезнь, набирающая обороты, она знает, читала об этом. Это слово произнесло "нечто", говорившее с ней по телефону. Её дружок, по словам этого нелюдя, отделался легче. Ей будет намного хуже. А кто подхватит от неё эстафетную палочку, должен принести ещё больше денег или его ждёт более страшный конец, чем у Наталии. Она была уже третьей в этой безумной цепочке, возможно, были ещё звенья или другие цепочки из жертв. Она знала только их троих. Причём, двоих из них уже не было в живых. И её не будет. Те двое, хотя бы, достали какие-то деньги, а у неё и денег нет. Её ждёт страшный жуткий и неминуемый конец. Наталия посерела от страха и теперь отлично гармонировала с бабушкиным седым париком, враз сморщившись и превратившись в старушку. Завтра всё закончится, только, как это всё пережить. Ей было невыносимо страшно, она видела, что случилось с её друзьями, и не хотела, чтобы это случилось и с ней тоже. Но извращённый мозг этого нелюдя не оставит её в покое. Добравшись до квартиры, Наталия, не раздеваясь, прошла в свою комнату и упала на кровать. Всё. Она так и останется здесь до утра. Даже не пошевелится, ведь она уже умерла.

"Опять проспала!" - это было моей первой мыслью при пробуждении. Будильник показывал половину восьмого, на работе нужно быть к восьми. Десять минут на сборы, три на то, чтобы выйти из подъезда и мало-мальски прогреть двигатель, пятнадцать, чтобы добраться до работы, это если пробок нет. Ну а оставшиеся две, для того, чтобы переодеться. Всё рассчитано точно, как в аптеке, только вот позавтракать она не успевает, а уже через час есть зверски захочется. Ладно, придумаю что-нибудь. Мои верные рыцари - коллеги по работе - не дадут умереть от голода своей единственной даме в бригаде. Костик, наверняка, захватил для меня чего-нибудь вкусненького. Воспоминания о Костике приятно и так своевременно согрели мою душу. Я стояла под ледяными струями, затем переключилась на тёплую воду. Ничего не бодрит так с утра, как контрастный душ. Да, самодисциплина, это серьёзно. Я не хотела давать себе ни малейшего повода расслабиться, иначе, раскисну и превращусь в желе. Я уже давно загнала воспоминания о своих близких в самый дальний уголок своего сердца и строго настрого запретила себе о них думать. И так, большого труда стоило пережить всё это. Я отчётливо понимала, что в любой момент могу сорваться и начать горевать. А потом опять придётся собирать себя по кусочкам. Надо жить дальше. Прошлое я законсервировала в памяти до определённого момента - до момента предательства. Его я пережить так и не смогла. И простить мужа тоже. Быстро же он нашёл мне замену. И даже сын, моя родная плоть и кровь, отказался от меня, предпочитая остаться с отцом и мачехой. А как мы все были счастливы когда-то... Нет, всё! Хватит уже, а то не выдержу. Я со злостью пнула дверь подъезда, она, естественно, не открылась. Спокойно уже нажав на кнопочку домофона и услышав приветливое пиканье, я толкнула дверь плечом и вышла на улицу. Мысли мои вернулись к Костику. Когда, полтора года назад я попала к ним в бригаду, он сразу начал оказывать мне всяческие знаки внимания. А мне было не нужно ничьё внимание. Я установила незримые границы общения между собой и окружающими, и они приняли мои правила. Все, даже Костя. Может быть, в другой жизни и при других обстоятельствах мы могли бы подружиться и даже рассчитывать на что-то большее. Но после всего, что я пережила, мне больше не любить и не растить детей. Не быть заботливой женой и мамой. В общем, не жить полноценной жизнью. И меня всё устраивает. Я спасаю других, спасая себя. Я нужна на своей работе, а большего мне и не нужно. И так будет всегда.

Я подъехала к месту своей работы без трёх минут восемь. Даже на минуту раньше, нежели рассчитала. Войдя в двери офиса, я привычным жестом достала электронный пропуск и прошла через вертушку. Ребята все уже были в сборе. Вроде бы было тихо, но это пока. В последнее время в городе творилось что-то странное и непонятное. Участились случаи суицидов, а ещё ходили слухи, что в городе завёлся маньяк. Было найдено несколько изуродованных трупов мужчин и женщин разного возраста. Маньяк казался от этого ещё страшнее и извращённее, потому что никто не мог понять, по какому принципу он отбирает своих жертв. Полиция пока не связывала все убийства в одну серию, видимо, на то у них были свои причины. Ни одного из самоубийц пока спасти не удалось. Ни Служба спасения, ни скорая помощь ещё ни разу не подоспели вовремя. В городе сохранялась обстановка нервозности. Полиция работала в полную силу, бросив лучшие свои кадры на поимку маньяка, я же хотела застать живым хоть одного из наложивших на себя руки, считая, что серийность как раз здесь.

Я сидела в комнате отдыха и тихонечко отхлёбывала горячий чай, заботливо приготовленный Костей. Он даже плюшку мне принёс. Мою любимую! А сам сидел напротив и разгадывал судоку.

– О чём задумалась, Таня?
– спросил он, внимательно глядя мне в глаза.

– Понимаешь, Костя, - я задумчиво посмотрела на него, - что-то у меня внутри поскрёбывает и не даёт мне покоя. А что, не понимаю.

– С чем связано?
– Заинтересовался Костик, отодвинув подальше свой кроссворд.

– Вчера я стала участницей необычной ситуации. Девушку, практически, из под колес машины вытащила. Невесту, представляешь!
– Я многозначительно посмотрела на Костика, сама не понимая, зачем сделала акцент на этом факте.

– Её жених, что ли бросил?
– Выдвинул единственную логичную в этом случае версию Костик.

– Нет, не жених, а эксжених. И не бросил, а убился, прямо у неё на глазах.

– Опять суицид?
– Недоумённо произнёс Костя.

Я медленно отхлебнула из чашки уже остывший чай и, посмотрев Костику прямо в глаза, проговорила:

– Вот именно, суицид. Только он вроде замотивированный. Парень всю жизнь любил эту девушку, и она отвечала ему взаимностью. Но потом вдруг всё изменилось. Она встретила Его, и вся прежняя любовь пошла прахом. Парень не смог пережить измену любимой и пришёл к ней прямо на церемонию бракосочетания.