Белоснежка в трауре

Емельянова Светлана Васильевна

– Да уж.
– подтвердил Кирилл.
– И в то же время, он постоянно будет находится возле Тани, а это значит, что в любой момент он может опять влезть в её жизнь и потоптаться там ногами.

– Послушай, неужели он так её любит, что ни как не может отпустить её от себя раз и навсегда?

– Это какая-то маниакальная любовь, - тихо произнёс Кирилл.

– Не слишком ли много маньяков развелось в наше время, - усмехнулся Володя.

– Да уж. Я не удивлюсь, если вдруг выяснится, что этот человек причастен к смерти бывшего Таниного мужа, - сказал Кирилл.

– Пока там всё прозаично. Похоже, что Юрий сам сделал свой выбор.

– Ладно, дружище,

поеду я к Татьяне. Она уже проснулась, как мы с тобой видим на экране. Надо выполнить ещё одну миссию, и отвезти Таню к сыну. Правда, я уже предчувствую, чем это закончится. Вряд ли мальчик бросится ей на шею. Он столько лет её не видел, она ему чужая.

– Ну, ни пуха тебе!
– Володя пожал другу руку на прощание.

Кирилл уже выходил из кабинета, но Харитонов вдруг его окликнул.

– Слушай, возле трупа Юрия оперативники нашли одну старую фотографию, не хочешь взглянуть?

– Что же ты сразу-то не показал, старый ты жук!
– пробормотал Кирилл, возвращаясь к Харитонову.

– Да я и забыл совсем. На снимке Юрий и какой-то ещё парень. Фото примерно десятилетней давности.

Кирилл внимательно посмотрел на снимок. Думается, это фото не просто так оказалось на месте трагедии. Он посмотрел на тыльную сторону снимка и с удивлением прочитал:

– Я и мой брат.

– Мне тоже эта надпись показалось странной. У Юрия не было родных братьев.
– проговорил Володя.

– Может какой двоюродный или троюродный, - пробормотал Кирилл, - можешь одолжить мне этот снимок на пару часов?

– Тебе зачем?
– удивился Харитонов.

– Тане покажу, она должна знать родственников Юрия.

– Ладно, бери, только вернуть не забудь, он у нас в деле числится.

– Конечно, верну, порядок есть порядок, - пообещал Кирилл.

Я уже ждала Кирилла на улице. Он позвонил и предупредил, что скоро будет на месте.

– Поехали, Кир, поехали туда быстрей, - суетливо проговорила я, забираясь на переднее сиденье.

Как же давно я не была в родном доме. Тот самый двор, где я гуляла с маленьким Антошкой, родная скамейка у подъезда, на которой я часами просиживала, качая коляску с малышом. Антон плохо спал дома, поэтому гуляли мы с ним часто и подолгу.

– Ну я пошла?
– вопросительно глянув на Кирилла, произнесла я.

– Мы пошли, - поправил меня Кирилл, выходя из машины.

Я с облегчением вздохнула, потому что идти одной мне было очень страшно.

У подъезда не было никого. Я думала, что когда происходят такие вещи, люди толпятся неподалёку, обсуждая происшествие. Здесь же стояла такая тишина, будто бы и не умер никто несколько часов назад. С замиранием сердца я поднималась на третий этаж, мысленно считая каждую ступеньку и страшась самого того мига, когда придётся переступить порог своего собственного жилища. В душе моей поселился какой-то липкий жуткий страх от понимания того, что это событие уже свершилось, и ничего изменить нельзя. Сколько раз я представляла себе, как мой Юра объясняет мне, почему он так поступил, почему отказался от меня сам и настроил против меня моего собственного ребёнка. Я хотела бы, чтобы из его объяснений следовало, что он совершенно ни в чём не виноват. Я силилась придумать всяческие непреодолимые обстоятельства, которые вынудили его жениться на другой женщине. Это был и пресловутый приворот и морок и ещё какие-то бабские выдумки. Иногда мне казалось, что это месть некогда горячо мной любимого человека, который был настолько влиятельным, что мог запугать моего бедного мужа. Иногда мне очень хотелось чтобы

Юра страдал так же, как и я, но я никогда не желала ему смерти. А он взял вдруг и умер. Теперь он не сможет вот так же как я сейчас, подняться по ступеням и открыть свою дверь. Это была квартира его родителей, и он с самого детства ходил по этой лестнице. И вот его больше нет. Осознавать это было так ужасно, что я опять заплакала. Я поняла только сейчас, как любила своего Юру, несмотря ни на что.

Мы подошли к двери, и Кирилл без промедления нажал на звонок. В глубине квартиры послышалась знакомая мелодия, и кто-то кинулся на зов, торопливо отпирая замок.

За дверью обнаружилась красивая черноволосая женщина. Лицо её было скорбно, глаза заплаканы. Недоумённо разглядывая нас, она сказала:

– Ваши уже давно уехали и Юру увезли. Вы что-то забыли?

– Извините нас за беспокойство, вежливо произнёс Кирилл, доставая из нагрудного кармана своё удостоверение, - я частный детектив, а это мой клиент.

Он коротко кивнул в мою сторону и спросил у женщины:

– Мы можем с Вами поговорить?

– Да, конечно, проходите в комнату, - смиренно проговорила черноволосая.

– Антоша, - крикнула она вглубь квартиры, - к нам опять пришли.

Из гостиной вышел мой бедный измученный сын. Под глазами у него залегли глубокие тени, лицо осунулось. Видно было, что малыш очень напуган и страдает. Он настороженно посмотрел на нас и прильнул к женщине, практически, спрятавшись за её спину. Как же он подрос, мой мальчик. Он уже целый год ходил в школу, а я была лишена этого счастья, отводить его туда и приводить, участвовать в этом необычайно важном событии в его жизни. Мальчик меня не узнал, да и немудрено. Последний раз он меня видел накануне той злополучной аварии и был очень мал, чтобы запомнить меня. Потом, когда я вернулась из Петербурга, Юра даже не дал нам встретиться, аргументируя это тем, что нечего мальчику психику портить.

– Антошенька, сынок мой!
– я не сдержалась и кинулась к мальчику, падая рядом с ним на колени.

– Мама, что она говорит?
– испуганно произнёс мой ребёнок, ещё больше прижимаясь к черноволосой. Она же недоумённо смотрела на меня, только сейчас осознав, кто к ней пришёл.

Я обессиленно опустилась на мягкий нежный ковёр, который сама когда-то в прошлой жизни выбирала для гостиной. Из глаз моих горохом лились слёзы. Женщина с Антошкой тоже плакали. Прервать эту какафонию рыданий рискнул Кирилл, спросив у женщины, как её зовут.

– Тамара, - тихо ответила она. - Пойду налью всем успокоительного.

Женщина вышла из комнаты, Антошка, как привязанный, кинулся за ней. Мы с Кириллом остались одни.

– Вставай, моя хорошая, - ласково произнёс Кирилл, - поднимая меня с пола и пересаживая на диван. Диван тоже был из моей прошлой жизни. Эх сколько мы фильмов по вечерам пересмотрели с Юркой, сидя на этом уютном старом диванчике. Я опять зарыдала. Господи, как же эти воспоминания давят на меня. Я не могу дышать, не могу сообразить, что же дальше делать, как быть.

– Кирилл, почему так?
– с надрывом спросила я, беспомощно посмотрев на своего сопровождающего.

– Таня, всё образуется, всё будет хорошо, - проговорил Кирилл, обнимая меня.

– Не будет, Кирилл!
– гневно проговорила я, - они семья, и даже без Юры будут держаться вместе. А я одна, я опять одна, вечный изгой. Только вот чем я виновата, до сих пор не пойму.

– Тань, обещай, что расскажешь мне всё, что с тобой случилось, - произнёс Кирилл, серьёзно глядя мне в глаза.