Белые солдаты

Моронов Сергей

На глупые вопросы полковника Лысенко о том, почему же старик не пришёл к ним раньше, тот лишь недоумённо пожимал плечами и говорил, что солдат совсем плох был.

Ещё через пару часов, обнаруженный в юрте рядовой пятой роты Королёв был доставлен в гарнизонный госпиталь города Ч. Вид ещё вчера абсолютно здорового Олега, был уже совершенно другим. Он выглядел явно болезненно и крайне неприятно для взора, прибывшего по его душу офицера. Бледный, с чёрными кругами под глазами и перемотанной какими-то тряпками распухшей левой рукой, лежащий в юрте солдат источал тошнотворный

запах.

Но особое удивление офицера, увозившего беглеца в госпиталь, вызвало наличие у этого, прямо скажем плохого солдата, Устава Вооружённых Сил СССР и тетрадки с конспектами, с которыми тот не хотел расставаться ни на минуту.

«Однако, странное рвение…», – подумал офицер, но тут же плюнув, решил, что чёрт с ним пусть изучает, авось в дисбате пригодится…

Вряд ли этот офицер поверил бы, если бы узнал, что в такое состояние этого солдата привели всего пару часов назад какие-то настои на травах и манипуляции с рукой, виртуозно исполненные стариком-монголом.

***

Олег лежал на койке в палате и, притворяясь спящим, пытался привести мысли в чувство. Последние трое с лишним суток оказались слишком насыщенными, и сейчас надо было всё упорядочить и решить, как действовать дальше. В том, что он, Олег, будет теперь жить по новому, сомнений уже не осталось. Старик Чоно оказал на него прямо таки магическое воздействие и дал надежду и силы для новой жизни.

Сейчас он готовился к даче показаний по своему побегу или как это именовалось официально – по факту самовольного оставления части. Инструктаж старика Чоно первоначально вызвал у Олега полное отторжение, но старый хитрец смог и довольно легко убедить его в обратном. Олег мысленно вернулся к тому разговору…

– Значит, когда ты попадёшь в госпиталь, к тебе рано или поздно придёт офицер-дознаватель, который и будет решать, что с тобой делать. От него зависит многое, как он доложит начальству, так и будет.

– А как я в госпиталь попаду?

– Это мои заботы, здесь даже не переживай.

– Дедушка Чо, а Вы откуда знаете про офицера-дознавателя?

– Ты забываешь, что первым тактическим приёмом цагаан цэрэга является разведка, сбор информации. Воинская часть находится рядом с моим жилищем, значит, я в любом случае буду взаимодействовать с военными, а это в свою очередь предполагает знание всех сторон жизни этих соседей. Не забывай, белый солдат всегда на войне.

– И что этот офицер будет делать?

– Спрашивать тебя будет, вопросы разные каверзные задавать. Его задача отправить тебя под суд, а туда нам нельзя, там прямая дорога в дисбат, сам это должен понимать.

– Это-то я понимаю…

– А значит, ты должен давать такие показания, за которые тебя не смогут осудить.

– Это какие?

– А вот теперь внимательно слушай и запоминай. Скажешь, что тебя отправил за пределы части сержант Козлов… да-да тот самый, что гонял тебя по молодости и приложил руку к твоему нынешнему положению в роте. Сам же про него рассказывал.

– Но это же неправда, это же оговор, да я никогда не пойду на это. Да меня за это…

– Что неправда? Что этот Козлов

заставлял тебя бегать продавать монголам ворованное по его же прихоти имущество? Что ты, рискуя при этом попасться, действительно мог угодить в дисбат или тюрьму? А всё для чего? Чтобы этот сыч жрал тобой же купленную пайку! А после, с набитым паштетом да джемом желудком, чморил тебя же полуголодного! А потом в умывальнике бил по морде и учил жизни! Это всё неправда?

– Правда…

– Так в чём оговор? Или ты просто боишься за свою шкуру? Не забывай – страх чернит твоё сердце. Ты – цагаан цэрэг, ты – белый солдат, ты – на войне. Хватит отступать, пора в атаку!

– Но это же будет выглядеть как стукачество.

– Стукачество? А что это такое, по-твоему?

– Это когда сдают своих начальству. Стукачей все презирают и ненавидят.

– А чем ты тогда от стукача отличаешься? Тебя ведь тоже все презирают, а после твоего побега и ненавидят, я думаю.

– Да, но…

– К тому же, кто такой стукач? Это человек, который доносит на своих товарищей. Цели у такого стукача, как правило, корыстные. Своими доносами он решает свои личные проблемы, извлекает прибыль, выдвигается вперёд в борьбе за место под солнцем. То есть, это относится к людям с чёрными сердцами. Белые солдаты никогда не информируют никого из соображений личной выгоды. Они делают что-то, исходя из эффективности ведения боя. Они действуют в условиях военного времени. Передача информации о ком-либо не есть предательство с их стороны, а лишь тактически оправданный вынужденный ход.

– Но…

– К тому же, где ты нашёл своих? Что сослуживцы из твоей роты, которые издеваются и гнобят тебя – это свои? А чужие кто? Это офицеры, которые должны пресекать дедовщину на корню?

– Но-о-о…

– А ты не напоминаешь себе того глупого бычка, что волею судьбы избежал смерти от рук мясника, но сам вернулся на скотобойню, потому что там его сородичи дружно занимали очередь на конвейере смерти? Почему ты, потерявший возможность стать равноправным участником этой позорной и даже преступной иерархии, должен и теперь радеть и поддерживать её устои? Ради чего? Ради того, чтобы всяким фазанам, дедам и дембелям жилось вольготно? Чтобы они безбоязненно могли измываться над тобой и такими же, как ты бедолагами? Чтобы ты пахал за них, а в благодарность получал по морде? Ты – цагаан цэрэг, поэтому оставь сопли другим, ты на войне…

***

Дознаватель воинской части действительно не заставил себя долго ждать. Не успел Олег познакомиться с соседями по палате, как дежурная медсестра привела его в какой-то кабинет госпиталя, где ждал этот капитан.

Капитан Борисенко служил в строевой части или иными словами в штабе и вот уже два года исполнял обязанности дознавателя воинской части. Спортсмен, идейный коммунист, всегда подтянутый и мускулистый, считал себя образцом настоящего советского офицера. Капитан Борисенко вполне лояльно относился к простому солдату, однако терпеть не мог три вещи, которые считал бичом Советской Армии: расхлябанность, дедовщину и самовольное оставление части.