Белый Бурхан
Шрифт:
И он начал послушно расстегивать черные костяные пуговицы своей шубы.
– Не спеши!-рассмеялась Чейне еще звонче и чуть-чуть задела плетью только что перевернутую плиту.
Воины снова подняли ее, поставили, уронили с тем же грохотом, взметнув пыль. И на том месте, где только что в пожухлой траве лежала каменная глыба, снова сверкнула золотая груда.
Глаза у человека остекленели, а руки взялись дрожью:
– Этого не может быть!
– Перевернуть плиту еще раз?-обозлился Дельмек, не обращая внимания на хохочущую толпу.-А
Он сам нагнулся над второй ямой, достал золотую монету, взвесил ее на руке, протянул все еще не пришедшему в себя простаку, решившему продемонстрировать невиданную мудрость:
– На, пощупай! На зуб попробуй, глупый торбок!*
* Торбок - теленок, символ озорства и глупости.
– Мне не надо чужого золота, алып. А в воины Шамбалы я не гожусь-стар... Да и кто поручится, что завтра это золото не станет глиняными черепками?
– Вот и проверь!
Дельмек насильно сунул ему монету в руки, развернул и дал хорошего пинка под зад:
– Пошел отсюда!
– Хан Ойрот!-прокатилось по долине.-К нам снова пришел хан Ойрот!
Дельмек вздрогнул и поднял глаза на скалу Орктой. На ней снова стоял сияющий всадник.
Отец Макарий вздохнул и жестом отпустил полицмейстера. Что с него теперь взять? У него и для своего дела людей не хватает, не то, чтобы в дела миссии встревать... Да и команды по начальству не поступало! А без приказа тот же бунт полицейских чинов, только навыверт... Вот и вся его позиция.
А вчера и управляющий имением царской фамилии Булавас разводил с прискорбием холеными руками: рад бы помочь богоугодному делу, да со стражниками недостача - порубщиков вязать некому, с рудников и шахт нельзя солдат снять никак - все разворуют и разбегутся по лесам... Сами, мол, обходитесь как-нибудь...
Сами!
Около ста церквей в епархии. Если всех священнослужителей вместе собрать с их причтами - армия будет! Но когда их собирать и где? По горам-долам рассованы, в какой набат ни бей - не услышат пастыри! А еще и такие сыщутся, что уши воском зальют: не вняли, мол, преосвященный, ты уж прости за малый грех сей...
Бурханы пока хозяйничают на юге среди алтай-кижи ч теленгитов, но скоро запустят свои щупальца и дальше - на север, восток, запад - к телеутам, кумандинцам и тубаларам. Хан Ойрот не сегодня, так завтра будет собственную армию иметь!..
Смело работают, супостаты! Нагло, напористо, с немалым умом! А партикулярные и военные вторую неделю не могут друг с другом договориться, чтобы падающее православие поддержать!..
Да и сами пастыри хороши! Благочинный сиднем сидел всю зиму и весну, а нынче взял да и укатил в епархию. Дела там у него неотложные в управе объявились! Только перед опальными иереями крут и храбр...
Отец Макарий нервно зевнул и перекрестил рот, бормотнув не для чужих ушей, а себе в утешение:
– В тундры
Застрял служка в дверях, замялся нерешительно. Что, и этот собрался удрать куда подальше?
– Иереи с Чемала и Улалы - отец Софроний и отец Ипполит...
– Впусти, коли приехали.
Не успел служка и шага отступить, как дверь распахнулась во весь мах, выставив сначала сухощавого и рослого, бородой похожего на цыгана, отца Ипполита, вторым закатив круглого и румяного отца Софрония. На плечах, выходит, сидели у служки? Их-то что припекло? От них до тех бурханов в долине Теренг - версты да версты!
Но один из них уже забасил, а другой рассыпался тенорком:
– Укажи путь, преосвященный!
– Дай команду, отец Макарий!
Бухнулись враз на колени за благословением.
Оттаял на миг душой отец Макарий - сам к иереям подошел, с коленей поднял. Не все, выходит, как благочинный - в кусты?
Запорный камень своей кельи Куулар Сарыг-оол больше не поднимал, а потом и обрезал ножом сигнальные шнуры. Собираясь уходить в дальний путь, он ничего не брал с собой, зная по опыту, что в дороге и лишняя пуговица - груз немалый. Теперь он ждал только Хертека, открыв для него одного верхний лаз...
Белый Бурхан свое дело сделал, выполнив задание таши-ламы. Жрец Бонпо Куулар Сарыг-оол свое клятвенное обещание Агни Йоге и другим своим богам тоже сдержал, оставляя на их жертвеннике никому не нужных теперь нелепого мудреца-недоучку Бабыя и глупого монастырского бонзу Жамца - в их Храме Идама, который теперь тоже никому из бурханов не нужен, а Техтиеку, ставшему ханом Ойротом, тем более!
Вопросов Хертека Куулар не боялся, да тот и не будет их задавать. Он знает свои обязанности и дальше их пойти не посмеет. От него можно ожидать лишь одну просьбу - оставить его здесь, с новыми друзьями и выпестованными им кезерами.
Куулар Сарыг-оол понимал, что Шамбала, провозглашенная им в заброшенной и глухой долине Алтая,-сооружение иллюзорное и непрочное. Но люди, на плечи которых он возложил ее, выдержат все, в том числе и военный разгром. Белый всадник обрел бессмертие, и эти горы, как и многие другие, еще много раз увидят его, если и не наяву, то в воображении! Всякое действо, затрагивающее глубины человеческой души,-всегда легенда, обладающая способностью шириться, расти и крепнуть. И в этом глазная сила и поистине исполинская мощь соединенных в знаке Идама земных и небесных энергий!..
Сверху посыпались мелкие камешки, отверстие лаза перекрыла человеческая фигура, скользнула по веревкам вниз. Склонившись на одно колено, Хертек поднял лицо и встретился глазами с хозяином каменной кельи.
– Ты пришел один, Хертек?
– Нет, я пришел с воинами. Охрана Белого Бурхана должна быть надежной!.. На рассвете мы будем на переправе, а вечером у Чибита. Мои парни хорошо знают эту дорогу.
– До Чибита ты пойдешь со мной один. Твои воины проводят нас только до переправы через Катунь. Пойдем, Хертек!