Белый гонец
Шрифт:
Но тот и не подумал принимать руку помощи:
– У других бывает. А у меня всегда! – с горечью отозвался он и, едва не плача от собственного бессилия, добавил: - И, сколько себя помню, я всегда был таким. Думаешь, мне самому это нравится? А поделать с собой ничего не могу! Как только захочу смелым стать, так сразу же… ой!
– Ну что там на этот раз? – поморщился Славко.
«Ну, прямо и смех и грех с этим купеческим сыном».
А тот наклонился к нему и беспомощно прошептал:
– К-кажется, он меня тронул!
–
– Это же он начал в себя приходить!
– Точно, шарит руками везде… - взглянув на гонца, подтвердил Звенислав.
– Ой-ой, вот - опять!
– Да нужен ты ему больно! Это он - грамоту ищет!
– Смотри, смотри, глаза открыл, осматривается, нас увидал… ой!
Гонец, в котором, после того, как Славко отер с его лица кровь, только теперь можно было признать Доброгнева, с трудом огляделся по сторонам и слабым голосом прошептал:
– Где я? Кто… вы? Сумка моя… грамота – где?!
– Мы – свои, русские! – подавшись к нему, горячо зачастил Славко.
– Рядом весь, мы тебя сейчас туда перенесем, там быстро вылечат! А грамота… грамоту половцы увезли!
– Половцы, засада… я думал, мне только пригрезилось, а это выходит – правда?!..
– еще сильней, чем от боли, сморщился Доброгнев.
– Не кори себя – я видел, как ты отбивался! – тихо сказал ему Славко.
– И я… слышал! – чуть запнувшись, добавил Звенислав.
Доброгнев посмотрел на одного отрока, на другого и с горечью усмехнулся:
– Какая польза от того, если грамота у половцев! Где они теперь? М-мм-м!
– Славко! – встревоженно предупредил Звенислав, заметив попытку гонца привстать.
– Он встает!
– Вижу!
– кивнул Славко и, посмотрев на Доброгнева, строго сказал: - Лежи, гонец, тебе нельзя двигаться! – и еще строже наказал Звениславу: - А ты присмотри за ним. Сейчас я все разузнаю…
Славко вылез из стога, взбежал на ближащий пригорок, прислушался, принюхался, вгляделся вдаль до самых слез и, вернувшись, присел на корточках рядом с Доброгневом.
– Как только можно ходить в таком тулупе? – тяжело дыша, пожаловался он.
– Это же не рукава – а печные трубы!
– Ну что? – обрывая его, заторопил гонец.
– Здесь еще половцы, за соседним холмом! – сразу становясь серьезным, ответил ему Славко.
– Костер жгут. Расположились, как на своей собственной земле, поганые!
– Может, это кто-то из местных?
– Нет, тогда дыма не было б видно, – уверенно возразил Славко.
– В крайнем случае, стлался бы по-над землей! А этот – прямо в небо идет!
Гонец с надеждой посмотрел на него и спросил:
– А может, то наше войско? Мономах собирался как-нибудь навестить эти края!
– Ну - тогда костров было бы много! – мечтательно усмехнулся Славко и уже уверенно подытожил.
– Нет, это точно половцы. Дают своим лошадям отдохнуть перед дальней дорогой.
Как ни странно, но эти слова почему-то успокоили
Он благодарно положил слабую ладонь на горячую Славкину руку и произнес:
– И то неплохая весть! Раз они еще здесь, то и грамота, стало быть, пока не в Степи! А коли так, есть надежда опередить их! – Он перевел дух и уже просительно обратился к отрокам: - Мне бы только коня, ребята! А уж я как-нибудь доберусь до князя, грамоту хоть на словах передам, а уж он сам известит обо всем Мономаха!
– Конь-то, конечно, есть… - задумчиво произнес Славко.
– Коня-то, конечно, можно… Остался у нас в деревне…один! Бережем его, как зеницу ока. Но как нам тогда быть? Скоро же пахота! Погибнем ведь без него…
– А так может погибнуть вся Русь! – заметил гонец.
– Слышь, Славко? – подтолкнул отрока локтем Звенислав.
– Вся Русь!
– Тебе, купеческий сын, легко говорить, – с горькой усмешкой откликнулся тот.
– У твоего отца, небось, сотни коней!
– Тысячи… - уже безо всякой гордости уточнил Звенислав.
– Вот видишь! – вздохнул Славко и, покосившись на Доброгнева, добавил: - Да и тебе, гонец, не в обиду будет сказано, какой ты сейчас ездок? До первого поворота ведь не доедешь - свалишься!
Доброгнев собрал все свои силы и сел. Ни одна жилка не дрогнула на его лице. Ни полстона не сорвалось с плотно поджатых губ.
– Доеду! – полным решимости голосом сказал он.
– И до первого, и до последнего! Я же – гонец! Ты мне только коня приведи!..
– Легко сказать, коня! – с болью в голосе ответил ему подметивший все это Славко и махнул рукой: - Ладно, ин быть по-твоему! Сейчас что-нибудь придумаю. Хотя… что тут еще думать?.. Раз я однажды случайно панику про половцев у своих поднял, почему бы ее теперь для дела не поднять? А теперь – терпи!
Славко ухватил гонца за ноги и, что было сил, потянул за собой из стога. Доброгнев, как больно тому ни было, только сцепил зубы, чтобы не застонать и, опираясь на локти, стал помогать ему. Глядя на все это, Звенислав болезненно морщился и, наконец, не выдержал:
– Ты что это делаешь? – закричал он.
– Ему же ведь больно!
– Что-что? – прохрипел в ответ Славко. – Так надо! Ты лучше помоги мне сначала из стога его вытащить!..
– Ну, помог! – разогнулся, вытащив вместе со Славкой гонца из стога, Звенислав.
– А теперь что?
– Теперь принеси огня, – приказал Славко.
Звенислав сбегал к дотлевавшему костру половцев и вернулся с черной, в красных пятнышках сонных огоньков, головешкой.
– Вот принес! А дальше?
Славко посмотрел на него, на головню и кивнул на стог:
– А дальше поджигай это сено!
– З-зачем?
– А затем, чтобы в деревне подумали, что начался новый набег! – срываясь на крик, заорал на него Славко.
– И потому что все равно кормить теперь будет некого!! А после – и есть некому!!!