Белый гонец
Шрифт:
– И эти ушли… - снова вздохнул он, огляделся и, с сокрушением покачав головой, сам себе сказал: - Пора и мне к своим возвращаться.
Потирая в предвкушении порки спину, Славко прихватил половецкую саблю и уже сделал шаг по направлению к своей веси, где давно уже заждались от него весточки земляки, как неожиданно позади него что-то хрустнуло…
3
– Какая еще тень? – испуганно закрутил головой отрок.
Славко замер и остановился, как вкопанный.
«Что это? Снег с ветки упал?
Славко, не помня себя от радости, кинулся назад. У стога он отложил мешавшую саблю и стал спешно разгребать его обеими руками, разбрасывая в стороны охапки сена.
«Заяц бы сразу сбежал от меня… от зверя сбежал бы я …» - рассуждая сам с собой, бормотал он и, видя, что там, в глубине действительно кто-кто темнеет и даже ползет навстречу, закричал:
– Эй, гонец! Не бойся, я - свой!
Но это был не гонец.
Сначала из стога показались небольшие, подбитые дорогим куньим мехом сапоги, потом пятнистая шуба из пардуса-рыси, затем соболья шапка и, наконец, появился сам хозяин этой роскошной одежды.
Это был невысокий, крепко сбитый паренек - Славкин ровесник.
– Ты кто? – ничего не понимая, уставился на него Славко.
– Ой! – испуганно ойкнул тот и попятился, явно намереваясь снова нырнуть в стог. – А ты?
– Я – Славко! Меня все тут знают. И наши, и половцы! Я уже два раза от них бегал! – приврал для убедительности Славко и затем, на правах хозяина здешних мест, строго спросил: - А вот ты кто таков? Откуда здесь взялся?
– Я не взялся… - всхлипнул незнакомец.
– Я - из обоза выпал!
– Из обо-оза? – насмешливо протянул Славко.
– Ты что – куль с мукой?
– Не-е, - слегка обиженно протянул отрок, с испугом косясь на лежавшую у ног парня саблю. - Купеческий сын!
– Вижу, что не крестьянский! Лицо сытое, руки гладкие… – оглядев его с ног до головы, усмехнулся Славко и вспомнил метнувшийся к стогам мешок: - Так вот что за тень давеча здесь была…
– Какая еще тень? – испуганно закрутил головой отрок.
– Не бойся – твоя! – поспешил успокоить его Славко, видя, что незнакомец, очевидно, после пережитого ужаса, пугается теперь всего.
– От половца, что ль, в стогу хоронился?
– Д-да!
– Сам-то хоть наш? Русский?
– Еще бы!
– А ну, перекрестись!
– Сейчас, только главу пред Господом обнажу!.. – отрок сорвал с себя шапку и, истово ударяя себя перстами, перекрестился: - Вот! Вот! Вот! Вот!
– Наш! – с удовлетворением признал Славко и, подняв с земли саблю, для удобства оперся на нее: - Ну, а теперь сказывай, как тебя звать?
– З-з-звенислав! Во святом крещении – Борис!
– Как-как?
Славко от удивления даже рукоятью сабли лоб себе почесал.
Незнакомец,
– З-ззз-звенислав!
– Ну, и имя! – засмеялся Славко, возвращаясь в прежнюю позу.
– Первый раз слышу такое!
– Это отец меня в честь золота так наз-звал. Уж очень он з-ззвон монет любит!
– То-то я гляжу, ты все позваниваешь! Замерз, что ли?
– Нет, это я от страха! – со вздохом объяснил Звенислав. – А так мне совсем не холодно!
– Еще бы! – с завистью покосился на его шубу и сапоги Славко.
– В такой одёже тут до весны просидеть можно!
Звенислав, понемногу приходя в себя, слегка успокоился, а когда понял, что ничто ему тут не угрожает, решил даже взять свой верх над этим насмешливым, наглым смердом.
– Да у меня таких тулупов, знаешь сколько? – горделиво приосанившись, спросил он, и сам же ответил: - Больше, чем пальцев на твоих руках! А шуб и сапожек – и того больше!
Он, видно, перешел на свою самую излюбленную тему и готов был продолжать это перечисление до вечера.
Но Славко больше всего на свете не любил, когда эти богатые, в городах-крепостях отсидевшись, перед ними, нищими, терпящими бедствия от половцев, добром своим хвастают.
К тому же ему давно пора было быть дома. Вспомнив про деда Завида, про плетку, он разом поскучнел и отмахнулся:
– Ну, и считай их, пока за тобой вернутся! А я пошел!
4
– Ой! – невольно вырвалось у Звенислава.
Скрипя снегом, Славко продолжил было прерванный знакомством с купеческим сыном путь. Но тот вдруг внезапно с испугом окликнул его:
– Эй, ты куда? Постой!
Столько страха и отчаяния прозвучало в этом голосе, что Славко невольно приостановился:
– Ну, чего там еще? – недовольно спросил он.
– А… если не вернутся?
– Чего-о?
Славко оглянулся и словно впервые посмотрел на Звенислава.
Ничего не скажешь, одет он, действительно, был, как добрый молодец в сказке. Если бы не сказал, что из купеческого рода, то можно было спутать с самым, что ни на есть, княжичем! И про то, что таких шуб, шапок и сапог у него великое множество, сказал, видать, не для красного словца.
И озорная мысль вдруг пришла в голову Славке.
Думая: «Так я и поверил, чтоб за купеческим сыном да не вернулись! А вот чтоб он своим богатством поменьше хвастал… Да и мне б заодно приодеться не мешало…» - он вернулся к стогу и уже вслух уточнил:
– Не вернутся, говоришь?
– Ну, да!
– жалобно глядя на него, закивал Звенислав.
Несколько мгновений Славко боролся с собой: правильно ли он делает, или нет. Наконец решил, что нет ничего худого в том, если тот, у кого есть все, поделится с тем, у кого ничего нет, и с деланным испугом покачал головой: