Белый хрен в конопляном поле
Шрифт:
Коварный владыка Посконии оборудовал при бане и особую каморку. В каморку по мере необходимости подсаживали скорописного художника, который старательно зарисовывал все, что в бане происходило. Потом с помощью этих зарисовок из послов можно было сучить нитки, вить веревки, плести канаты и прочую нужную в государственном деле снасть.
Неспанский посол, усы у которого не обвисали даже во влажной парилке, попарил как следует свою избранницу, а потом предложил ей освежиться в пруду…
От визга пышнотелой неверландской
К пруду сбежалась дворцовая стража с факелами, неодетые фрейлины, скорописный художник и вообще все желающие.
Но первым, как всегда, был король Стремглав.
Неверландка визжала так, что завыли все городские псы. Простуженные жабы тоже издавали совершенно невероятные звуки. Дон Мусчино пытался прикрыться пышным высоким неспанским кружевным воротником, но воротник же круглый и с дырой для головы!
Получилась весьма пикантная розеточка.
Словом, международный скандал предстал во всей своей неприглядной красе. А ведь Стремглав хотел, чтобы все было тишком, ладком, по-доброму, к немалой для державы выгоде…
И так страшен был королевский гнев, что плененные жабы, не дожидаясь лишних неприятностей, без посторонней помощи вылетели из пруда и гигантскими прыжками устремились на свою историческую родину.
— Батюшка! Это не он! Это я! — рыдал Тихон и пытался своим телом защитить Терентия от королевского ремня.
— Добро! Ты тоже получишь!
Нелишне напомнить, что каждому королевичу досталась двойная порция побоев.
Назавтра снова пришлось тащиться на болото за жабами. Теперь вода приятно холодила нахлестанные телеса…
— Как хорошо, что батюшка отходчив! — ворковал Тихон, отправляя очередную жабу в мешок. — А вдруг бы он нас посадил под домашний арест? Только и видели бы мы наших василисков…
— Отходчив… Нечего чужих людей в фамильную баню пущать! — лютовал Терентий. — Еще заразу какую занесут!
К счастью, на этот раз не пришлось никуда устраивать пленниц, потому что петухи дружно снеслись.
Яиц было поменьше, чем жаб, поэтому лишних отпустили.
Тихон так устал, замерз и проголодался, что даже не пикнул, когда Терентий развел костер, свернул петухам шеи, ощипал и выпотрошил их.
— За мужеложество полагается, — кратко пояснил он.
Откормленные самым лучшим зерном петухи оказались восхитительны на вкус.
Братья уснули тут же, возле гаснущего костра — в обнимку.
Во дворце их хватились, начали искать и скоро нашли.
Стремглав умилился увиденному и приказал тихонько, не потревожив, перенести сыновей в их постели.
— Однако странное место они для пикника выбрали, сир, — сказал Ироня.
— По матери тоскуют, — развел руками Стремглав.
ГЛАВА 9,
Дожидаясь,
Королевские повара и стряпухи стали замечать, что из кухни пропадает бронзовая посуда.
Придворный слесарь хватился отличного немчурийского пробойника с наконечником из редкого и драгоценного сплава.
Придворный пекарь ежедневно недосчитывался нескольких караваев.
Дырявили бронзовые сосуды в том же склепе, чтобы не было слышно. Жабы от звона вздрагивали, но доверенных им яиц не покидали. Еще бы! Жаб кормили братья белым хлебом, а в болоте его и за сто лет не допросишься.
Общая цель сблизила Тихона и Терентия настолько, что последний даже забывал помечтать о встрече с волшебником, способным разорвать незримые братские узы.
— Ну вот, будет теперь куда василисков пересадить, — сказал Терентий, когда пробойное дело было окончено.
Принцы затратили на свой обогатительный замысел столько трудов, сил и здоровья, что могли бы за это время у доброго хозяина заработать не меньше золота, чем рассчитывали получить.
А вы думали, что алхимическое золото даром дается?
Но все труды оказались напрасными.
Придя очередным утром в склеп, Тихон и Терентий увидели, что там сидит одна-единственная жаба, самая большая, и высиживает она одно-единственное яйцо.
— Ты, колчерукий, между досками щель оставил! — сразу обвинил брата Терентий.
— Нет, братец, я со всем тщанием закрывал… Погоди, а это что за тварь?
В углу склепа лежала здоровенная змея. Пестрое ее пузо было раздуто до невозможности. Она бы даже в подкоп сейчас не пролезла, и поэтому спала себе, спокойно переваривая добычу.
— Она их всех сожрала — и жаб, и яйца… — жалобно прошептал Тихон и заплакал.
Терентий тоже заплакал, а потом взял камень и размозжил подколодной гадине голову.
— Все-таки уже не зря жизнь прожил, — утешал его Тихон сквозь слезы. — Змею ты уже убил. Теперь осталось только дом построить да сына родить…
— Придется последнего василиска кормить как следует, — нашелся Терентий. — Чтобы пепла было побольше. Да не тонкой землей, на ней не заматереешь. Я ему свою черную икру отдавать буду…
Послышался треск.
Везучая жаба соскочила со своего места и поглядела на братьев, словно желая, чтобы ее труд по достоинству оценили.
На том месте, где она сидела, среди обломков скорлупы кто-то маленький копошился.
— Какой хорошенький! Какой миленький! — воскликнул Тихон и взял новорожденного в руки. — И гребешок у него есть, и хвостик прорезается…
— Ты гляди, чтобы он у тебя в землю не закопался! — предупредил Терентий. — Вот я сейчас его в сосуд пересажу… Или лучше сбегать да у рыжего писаря крови нацедить?