Белый хрен в конопляном поле
Шрифт:
— А что печать? Печать как печать. Цветок ли, баранья ли голова, какая разница?
— Помнишь ожерелье Алатиэли?
— Помню… Ах ты! Там ведь тоже цветочки бессмертника! Но это просто совпадение.
— Если бы… — сказал король. — А гонца, немтыря этого, ты узнал?
— С чего бы это?
— А я узнал. И посол Кадрильяк узнал — я по глазам его понял. Это лейтенант Жевар, командир арбалетчиков. Изменился, конечно, страшный стал, но это он.
— Спятил! Жевара я сам хоронил после взятия Чизбурга, даже
— Он, он. Только ногу приволакивать стал.
— Что же мы, по-твоему, его живого похоронили? Да у него башка рассечена была до зубов, а у посла вроде бы никаких шрамов я не видел. Только нет на свете такого мага, чтобы мертвого мог поднять. Правда, ходячего мертвеца многие умеют сотворить, но ведь его сразу видно, и слышно… по запаху…
— Значит, могут некоторые, — сказал Стремглав. — Только думается мне, что самого этого мага тоже пришлось из мертвых поднимать.
— Брось ты. Никого живого там не осталось, некому было чудеса творить. А коли так, что же ты лейтенанта не задержал? Может, он бы нам по старой дружбе растолковал, что к чему? Хотя бы на пальцах?
— Он и растолковал мне. Но тебе об этом лучше пока не знать. Вот когда отправим ребят учиться, тогда я, может быть…
— Все-таки решил?
— Все-таки решил. Чему еще они здесь выучиться могут? Да и пора им повидать мир. К тому же, думаю, в Бонжурии им будет безопаснее.
— А они знают?
— Пока нет.
Король и шут сидели, как два деревенских мужика, прямо на полу возле печки (Ироня — спиной к дверце) и время от времени подкармливали ее полешками. Помаленьку прихлебывали совиньон из ковшиков.
— Не дергайся, капитан Ларусс. Так всегда бывает, когда слишком долго везет. Чем дольше везет, тем больше забота: а чем же я за удачу буду расплачиваться? А когда она кончится?
— Ты считаешь меня удачливым?
— А то нет! Удача державы — государева удача.
— То-то я век свой бобылем коротаю, и дети вот… Что ни говори, ненормальные ведь они, не такие, как все! Как я на них все оставлю? Долог ли век их будет? У них ведь и возможности помереть в два раза больше, чем у обычного человека… Болезни эти внезапные, когда никакого поветрия нет… ты бы послушал, что они во сне говорят!
— А что? Я как-то не обращал внимания.
— Ты не отец. А я не одну ночь у их постелей провел.
— И что же они говорят?
— А говорят они, мон шер, разные эльфийские слова.
— Ты что, эльфийский знаешь?
— Так, кое-что. И то, что они говорят, мне крепко не нравится. Эх, нельзя им без присмотра жить!
— Почему же тогда отправляешь их учиться?
— И при отцовских штанах тоже нечего отираться. А, пусть судьба сама решает. Пора, пора им в дорогу.
— Ты им охрану-то назначишь? Да что охрану — я сам с ними поеду!
— Нет, Ироня. Поедут они в Плезир не как посконские принцы,
— Они все же королевские сыновья. Неужели ты думаешь, что старина Пистон…
— Он не вечен. А в случае чего он тоже может посадить их в темницу и требовать потом у меня чего пожелает. Или он, или его враги — такие заложники всякому полезны. И тебе туда ехать нельзя, твои горбы в Плезире любая собака помнит. Скажут: с чего это друг-приятель посконского короля состоит при каких-то худородных выскочках?
— Может, лучше тогда в Стрижанию их отправить? Там ведь у них и Факбридж, и Трэшфорд, вообще просвещенное мореплавание…
— Да они бонжурский-то уже знают как следует в случае чего сообразят и местными прикинутся — скажем, деревенскими дурачками… А в Стрижании разведка добрая, живо догадаются, ху из ху. Оттуда, из-за моря, их будет и вовсе не выцарапать. Нет уж Бонжурия надежней. В случае чего поклонюсь венценосному брату Пистону — спина не переломится.
— А как же в Плезирской Академии принцы других стран открыто учатся, не таятся, не боятся? Наши ребята тоже не на свалке подобраны…
Король досадливо махнул рукой.
— Есть и еще одна причина. Ректор тамошний, мэтр Забульдон, их просто-напросто не примет в студенты.
— Так мы же заплатим!
— Не поглядит и на деньги.
— Так ему Пистончик прикажет!
— Не поглядит и на Пистона. Академия там вольная, даже королю не подчиняется. Свой суд, своя стража. Город в городе. На меня же мэтр Забульдон в большой обиде…
— За что, государь?
— А ты Хому Хроноложца вспомни!
ГЛАВА 11,
В самом начале Стремглавова правления ко двору его сразу же стали стекаться многочисленные проходимцы и авантюристы, не признанные у себя дома.
Одни предлагали новые, неслыханные дотоле способы устроения государства вечного благоденствия.
Другие обещали всего за пятьсот дней сделать Посконию великой за какие-то жалкие два процента ежегодного дохода.
Третьи брались разводить в посконских снегах слоновьи стада — слоны-де от холода живо отрастят густую шерсть, будут давать еще мясо, молоко, слоновую кость и прочную кожу, отчего держава немедленно процветет еще краше и пышнее. Нужен только небольшой аванс для поездки за слонами да несколько тысяч корабельных сосен для строительства плотов.
Четвертые просили денег для плавания в Хлестофорику — не одним же неспанцам богатеть!
Пятые всего-навсего желали купить исключительное право добывать посконские меха.