Белый шаман

Шундик Николай Елисеевич

Прибыл Пойгин в стойбище Эттыкая точно в то самое время, когда люди только что спрятались каждый в свой полог на ночь, вошел в ярангу Эттыкая и обмер, не увидев рядом с пологом хозяев маленького полога Кайти. Недоброе предчувствие подломило ноги Пойгина. Он присел на ворох шкур, потянулся за трубкой, чутко прислушиваясь к голосам в пологе хозяина. Вот, кажется, что-то сказал Рырка. А вот и послышался раздраженный голос Вапыската: значит, главные люди тундры все здесь. Будь они прокляты! Меньше всего хотел

бы Пойгин видеть именно их. Ему нужна Кайти, Кайти и только Кайти! Где же Гатле? Он всегда ютился, как тень, в этом холодном шатре, подстилая шкуры где-нибудь в уголке, тщетно стараясь согреться. Где же он теперь?

Шкура, закрывающая вход в ярангу, шевельнулась, и привидением показался Гатле, жестом предложил Пойгину выйти из яранги. Тот бесшумно поднялся, пошел вслед за Гатле, вкрадчиво шагавшим к грузовым оленьим нартам.

— Где Кайти?!

Гатле трудно сглотнул, будто у него мучительно болело горло,и ответил:

— Они куда-то ее увезли.

— Кто увез?

— Вапыскат, — и, еще более понизив голос, Гатле добавил: — Я прислушивался, что говорят в пологе Эттыкая, но никак не мог понять, куда они упрятали Кайти.

— Я их перестреляю! — в бешенстве погрозил Пойгин.

— Будь благоразумен, — с печальной просительной улыбкой сказал Гатле. — Они могут убить тебя. Они тебя очень ждут. Думаю, если ты хоть чем-нибудь порадуешь их, — они скажут, где Кайти.

— Не знаю, смогу ли я их порадовать, — словно бы только для самого себя тихо сказал Пойгин.

— Будь осторожен, — опять попросил Гатле. — Вы с Кайти самые дорогие для меня люди. Если и надо еще пребывать мне в этом мире, то лишь для того, чтобы видеть и слышать вас.

Медленно, в глубокой задумчивости подошел Пойгин к яранге Эттыкая. Войдя в шатер, замер.

Чоургын полога поднялся, и Пойгин увидел голову Мумкыль.

— О, ты пришел! — громко воскликнула она и тут же спряталась. Голоса в пологе смолкли. Чоургын опять приподнялся, и на этот раз показалась голова Эттыкая.

— Наконец ты вернулся! Скорее входи в полог. Выбив снег из кухлянки тиуйгином, Пойгин забрался в полог с видом мрачным и глубоко отчужденным. Здесь действительно были все главные люди тундры. Разомлевшие от чая и обильной еды, они лоснились потом и жиром. Молча разглядывал Пойгин каждого из них.

— Сними кухлянку и попей чаю, — наконец нарушил молчание Эттыкай, кивнув жене, чтобы подала чашку.

— Где Кайти? — стараясь сдержать ярость, спросил Пойгин.

— Сними кухлянку и попей сначала чаю, — уже повелительным тоном повторил Эттыкай.

Пойгин медленно стянул с себя кухлянку, принял из рук Мумкыль чашку крепко заваренного чая. Поглядывая зверовато на обитателей полога, остановил пристальный взгляд на Вапыскате. Тот какое-то время выдерживал его взгляд и вдруг принялся усердно чесать свои болячки на груди и боках.

—

Зуд моих болячек говорит о том, что Пойгин не выполнил нашего повеления, — изрек он во всеобщей тишине.

— Где Кайти?! — уже не скрывая ярости, повторил Пойгин.

— Ты почему разговариваешь с нами таким громким голосом? — гневно спросил Рырка, высоко вскидывая голову.

— Кайти мы упрятали от Гатле, — притворно-ласковым голоском сказал Эттыкай. — Нам показалось, что она уж слишком его согревала в своем пологе. Я понаблюдал за всем этим и подумал: не станет ли моя вторая жена Гатле вторым мужем твоей Кайти? Или ты согласен, чтобы так было?

— Я спрашиваю, где Кайти?

— Ты почему не отвечаешь на вопрос Эттыкая? — раздувая от бешенства ноздри, спросил Рырка.

— Выгнать его отсюда! — взвился Вапыскат и снова принялся расчесывать свои болячки.

— Сначала мы все-таки послушаем, какие вести принес Пойгин, — примирительно сказал Эттыкай. — Видел ли Рыжебородого?

— Видел, — односложно ответил Пойгин.

В пологе опять установилась тишина, главные люди тундры с нетерпением ждали, что скажет Пойгин дальше. Но тот молчал.

— Ну?! Ты что, подавился мясом?! — Рырка отодвинул от Пойгина деревянное блюдо с олениной. — Или ревность помутила твой рассудок? Ты же знаешь, какого презрения достоин мужчина, если он способен на ревность. Я давно за тобой замечал…

— Помолчи! — оборвал Вапыскат Рырку. — Я хочу слышать Пойгина, а не тебя.

Рырка угрюмо опустил голову, скулы его, казалось, стали еще тяжелее.

— Я дотронулся до бороды главного пришельца, — зло улыбаясь, сказал Пойгин. — Схватил его за бороду и обжег руку…

— Покажи! — потребовал Вапыскат.

Пойгин протянул руку. Главные люди тундры, касаясь друг друга потными лбами, уставились на его ладонь.

— Твои слова лживые! — вскричал Вапыскат.

— Да, лживые, как оказалась лживой и твоя весть, что борода главного пришельца обжигает, как огонь. Я трогал ее. Это такие же волосы, как вот на голове Рырки.

Пойгин сделал движение, будто хотел дернуть за косичку на макушке Рырки.

— Ты лгун! Ты не был у Рыжебородого! — Вапыскат ткнул пальцем в сторону Пойгина. — Ты побоялся ехать на культпач.

— Не луна ли помогла черному шаману стать таким провидцем?

— Вы слышите? Это опять вызов!

— Да, я, белый шаман, посылаю тебе, черному шаману, вызов! И посрамлю тебя. Увидишь, что в своем провидении ты так же слеп, как слепа луна в сравнении с солнцем.

После этих слов, заставивших онеметь всех главных людей тундры, Пойгин достал мешочек для табака, извлек из него бумажный пакетик. Развернув его, Пойгин показал на протянутой ладони клок ярко-рыжих волос.

— Вот смотрите! Эти волосы — часть существа Рыжебородого.