Жена, друзья, врачиЗа мною смотрят в оба,Перечисляют впрокЗадорные грехи.А на меня ГосподьПочто нагнал хворобу?Чтоб я писал в больницеСчастливые стихи!Я лаской окружен,Как в тридевятом детстве,И для меня сам чертНе сродник и не брат.А рядышком майорСтенает по соседству,И дань ему несетМентовский майорат.Он втихаря коньякНальет мне вместо чаюИ хитренько глядит,Как я на то гляжу,Но я его обманПрикольно привечаюИ байку с матеркомОбменно расскажу.Вот
так мы дым чадимВ больнице двадцать пятой —Что «барыню» пляши,Что поздним волком вой…А в парке за окномОсенние опятаСмирехонько стоятПод палою листвой.Не дай Господь приятьБольничные привычки,Я буду на мируЗдоровым на все сто,Коль добрый пересудДалекой электричкиЗовет меня в ночиВ домовое гнездо.Пред мамой и женойВинюсь небеспричинно,Да обрести им вновьМной вспугнутый покой!А через тройку летПесчаная пучинаБери меня за грудьХоть голою рукой!
«Собираю кленовые листья ладонные…»
Собираю кленовые листья ладонные,Выставляю в кефирной бутылке в окно,Чтоб глазели в тепле в эту осень бездонную,Поменявшую совесть на сырость давно.Я себя наобум тоже где-нибудь выставил,Да больничные стены смешны, как желтки.И медсестры скользят, словно белые выстрелы,Из «тяжелых палат» раздаются хлипки.Нет уж, лучше блюсти листья клена ладонные,Им больничный покой благодатен вполне.Пусть они за окном пролетают бездомные,Пусть мне радуют душу, цветя на окне.
«Почему на свадьбы дарят…»
Почему на свадьбы дарятВсё цветы нечётные?Почему несут ко гробуЧётные цветы?Быть должно наоборот,Но – неприворотные —Мы в своих преданьях скорыхСказочно-просты.Потому ли, что цветыСтали покупныеИ бессчетная теперьПраздников кутья?Я же свадеб не играл,И мои родныеНе давали на пропойСроду ни копья.Но когда я, наконец,Толком затоскуюИ рукой благословлюНаш унылый кров,Положи мне в головахЛилию нагую —Только лилию однуС кипой лепестков…
«Был поэт таинственным, как шорох…»
Был поэт таинственным, как шорох,Заплетал словесные плетни,И за ним катился валкий ворохСлавы и завистливой ругни.Но отпахло мятой и сиренью,Угольки прищурились во мгле.Ни одно его стихотвореньеТак и не осталось на земле.
«Мой больничный подоконник…»
Мой больничный подоконникВ листьях и цветах.Колокольчики и донникВянут впопыхах.Вянут чувства, мысли вянут,Как-то все равно…Разве гулюшки нагрянутГурковать в окно.Раскрошу им с горя булку,Потаясь в углу,И они по переулкуРазнесут хвалу,Мол, пока не за решеткойИ не бдит конвой —Занедужил мужичонка,Но еще живой.Он ведет себя довольно,Песня – на кону!Он и нужен-то не больноВ мире никому.Скучно прежнему кумиру,Что в душе – дыра!Принесет жена кефиру,Позвонит сестра.Хворь стоит на карауле,Тихостью тупа,Утешают только гули,Гулюшки сглупа…
Морок
Заморозки голову замороковали —Поначалу вкрадчивы и тихи.Солнышко проклюнулось в лесном прогале,И опять воинствуют петухи.В
нас же петушиного задора мало,На пути то пустошь, то городьба!Родина посулами замороковала,А потом послала нас – кого куда.Жили по-хорошему, трали-вали,И тягались с немочью и журьбой,Но нежданно сердце замороковалиВы своей ревнивою ворожбой…Молодость исхарчена, пиши пропало,Заморозок совестно берет за грудь,А меня бессонница замороковала,Господи, дай мороку совсем заснуть.Лишь бы средь степи иль на сеновалеМне на лик суровый возлегла роса,Чтоб на веки вечные не мороковалиНи дубы шумящие, ни голоса…
«В армейских бутсах и панаме…»
В армейских бутсах и панамеВ центральном парке без затейГуляю рядом с кобелямиИ дамочками всех мастей.И бегаю почище твари,И рушу парковый уют.Они ж меня в собачьей свареЗа своего не признают.Собачья логика простая,Напрасная моя тщета:Ведь я ноги не подымаюУ каждой кочки и куста.
«Слыл кремневым и…»
Слыл кремневым и каменным,Но обузил простор —Раб уколов и капельниц,Баловник медсестер.Хоть и страха не ведаю,Кровь сдавать не люблю,Но со смаком обедаюИ со свистом храплю.Всё на свете поправочноОт судьбы до плетня,Будет просто и праздничноНа душе у меня.Будут гульбы привычныеИ семейный приют,И друзья закадычныеВ оный час предадут.Правда, думаю путано,Потому и живой,В обезлюдевшем хутореВстренуть час роковой.Не тужить, не обабиться,Не плясать напролом…Пусть могилой прибавитсяНа кладбище моем.
«Дышим брагой, чабором, озоном…»
Дышим брагой, чабором, озоном,Грустно гладим гривы-ковыли.Всё пропьем, но жизнь не опозоримМы на крайнем краешке земли.Коль на вкус знавали и пивалиСоциалистический елей,И на нас, как правило, спускалиБорзописных сук и кобелей.Эти назывались – комсомолки,Те – непревзойденные борцы.А теперь потасканные «телки»И не в меру шустрые купцы.Мы ж сидим на камушке исправно,Чаще голышом иль натощак,А идти налево иль направоНе приходит в голову никак.Ведаем понуро и привычно,Не теряя сон и аппетит:К нам всегда в Россию самоличноСоловей-разбойник прилетит!
«Дожди и снега выпадают…»
Дожди и снега выпадаютПо воле высоких небес,А зубы мои выпадают,Поскольку я в возраст залез.Сверкает зубами угрозноЗимою колодезный сруб.Навек белозубы березыИ месяц-шатун белозуб.Послушно свой мякиш глотаю,Давлюсь шепелявостью слов.Черна только смерть гробоваяОт пяток до черных зубов.
«Я никогда политиком не слыл…»
Я никогда политиком не слыл,Я славил землю, родину, пространства,Но вдруг на месяц праведный завылОт нашего борзого окаянства.Перечислять ли старые грехи,Коль в голове забавные новины,Мол, все пошли мы дружно от сохи,Но ныне клюкву путаем с рябиной.Окститесь, мы не в холе и тепле,Нам не чураться радостей скоромных.Землянам жить пристойно на земле,А не в стальных хоромах небоскребных.И потому велением небесИ нашего борзого окаянстваНа родину был послан мелкий бесИ сжил под корень русское крестьянство.