Бендеры. 1992 год: сорок трагических дней

Бабилунга Николай Вадимович

20 р. Их счастье, что не нарвались на казачий патруль. Закон войны к мародерам жесток. Казаки свято чтут традиции вольного братства. Всякого заподозренного в измене, трусости расстреливают на месте. Заподозренного в мародерстве не спасают даже боевые заслуги. Хочется предупредить мальчишек, мечтающих о казачьей форме, не судите о войне по газетам. Газеты - это бумага, пыль. В ней лишь факты, но не чувства. Казачество - это не просто красивая форма, лихие песни да старинные обряды. Крестит и освящает казацкое братство сама смерть. Каждый день приходит она в казачьи сотни и собирает свою страшную дань.

Ежедневные похороны товарищей, ежедневные пополнения тяжелораненых в госпитале, многочасовые операции и стон сквозь CTHCHjTbie зубы, ежедневно новые калеки. Никто не знает, когда настанет его очередь. И никто об этом не думает. Есть у тебя жизнь - послезавтра, завтра, может сегодня,

может через час - вынь ее да швырни в землю-матушку. Вот что такое, братцы, казак. Что запомнилось больше всего? Женщины в черных платках, молодые парни без рук, без ног, шестнадцатилетние ветераны. Есть и такие. Они имеют право носить российские гимнастерки с двуглавым орлом, пятнадцатилетние дев-чонки-медсестры. Ликом дети, душой взрослые. После занятий в школе и ПТУ они спешат на ночное дежурство в госпиталь, не требуя ни платы, ни похвал. Высшая для них награда -тихое «спасибо» пришедших в сознание бойцов. Вчерашние любительницы дискотек с презрением отворачиваются от «элегантных» владельцев «жигулей» и «тойет», убежденных, что их-то

254

война обойдет стороной. И это еще одна примета войны. Все мы люди, все мы разные. Приднестровцы тоже люди, и они тоже разные. Таких с каждым днем все больше. Многие уезжают. 23, 24, 25 июня к потоку беженцев из г. Бендеры прибавилась волна самих тираспольчан. Те, у кого есть родственники на Украине или в России, спешили покинуть город, спешили хотя бы увезти детей, многие оставались, ожидая чуда. Многие были безучастны к происходящему или старались безучастными быть. Мирная жизнь в городе шла своим чередом. Бесконечные потоки беженцев, похоронные процессии, приближающаяся к городу канонада - все это на фоне обычной жизни современного русского города. Городской транспорт, магазины, кинотеатры работают, как в тылу. Жители после работы спешат за покупками, на улицах полно вполне здоровых мужчин, каждого из которых хочется спросить: «Ты записался добровольцем?» Этот факт удивляет многих, особенно приезжих. На позициях острый дефицит медперсонала. Особенно не хватает хирургов, травматологов, анестезиологов. Пусть, кто может из российских медиков, приедет на помощь в этот трудный час, кто может, пришлет медикаменты.

Война есть война. Мальчишки, что очарованы видеобоевиками и видят в роли героев себя, - не спешите, подумайте, кровавой романтики нет. Война - не видео. Если ты к этому готов, тогда приезжай.

Благодарность жителей трогает до слез. Люди делятся последним. Несут еду, сигареты, приглашают, если надо, к себе в дом позвонить по междугородке. (Ведь почтамт в эти дни переполнен.) «Казаки - наши защитники», - говорят жители добровольцам вслед. Чувствуешь, что ты нужен людям. Нас, добровольцев, пришедших в те дни, необстрелянных и не видавших в большинстве своем войны, на позиции не послали. Самое страшное направление - г. Бендеры. Там самые жестокие бои. Среди нас были парни оттуда. Их нетрудно было узнать. Лица их почернели от горя. Многих фашистское вторжение застало в городе. Они успели уйти на этот берег, и теперь не знали, где их семьи, что с ними, живы ли их родные и близкие. Они были молчаливы и злы. Они рвались в бой, в Бендеры. И сквозь зубы проклинали свет, услышав команду «Ждать». На Бендеры в тот день пошли самые опытные, самые отчаянные. Наша сотня в бой не пошла. Мы были в резерве. Задачу

255

получили самую простую, скорее ознакомительную: казачьи дозоры в самом Тирасполе. Конечно же, по сравнению с позициями это был просто отдых. Вероятность попасть под огонь была не велика. Проверка подозрительных автомашин, охрана объектов в городе - это не война. Это рядом с войной. И было весомое ощущение приближения войны. Ночами 23, 24 июня снаряды и ракеты рвались на окраинах Тирасполя. Взгляните на карту. Тирасполь и Бендеры разделяет всего 10 км. Если б не война, эти два города скоро слились бы в один. С 24 на 25 канонада не стихала всю ночь. Обстреливали пгт. Бычок, села Парканы и Кицканы. Начали бомбить с воздуха. МИГи-29 бомбили окраины Тирасполя, Те самые, что наше «демократическое» правительство недавно передало Молдове. Что это? Нас русское и румынское правительства приговорили к смерти? В час ночи страшный взрыв потряс воздух над городом. Наши сбили! К утру были сбиты еще один румынский самолет и боевой вертолет. Автоматные очереди ночью в Тирасполе не в счет. То TJT, то там по городу перестрелки, на которые уже никто не обращал внимания, как в мирное время не обращаешь внимание на сверчковую трель. В город приходили рефрижераторы, фургоны. Несколько штук. Включенные морозильники работали без перерыва. В них были люди. Мертвые люди вперемешку с отрезанными руками, ногами. Отдельно человеческие головы, внутренности.

Их не успевали хоронить. Поэтому держали в морозильниках. Бешенство охватывало при виде на экранах наших «президентов»: Ельцина, Кравчука. Хотелось крикнуть: «Что же вы молчите? Скажите хоть слово, наконец!» Кравчук, всегда размахивающий жупелом жовто-блакитного нацизма, обвинявший во всех смертных грехах «клятих моска-лив», то бишь нас с вами, и не слышит предсмертных криков украинских детей на берегу Днестра. Ельцин молчит. Им-то и всех дел было - признать Приднестровскую республику. Буш решает судьбу 750 тысяч славян Приднестровья. Буш рекомендует Ельцину вывести 14-ю армию из Тирасполя, последнюю нашу жалкую надежду. Жалкую, потому что на глазах этой армии румыны в г. Бендеры резали на куски мирных людей, оставшихся в живых не выпускали из домов, а дома минировали. Армия сохраняла нейтралитет. И даже такую армию американский президент приказал вывести! Америка приказала нам замереть! Так вот, оказывается, чего стоят их гумани-

256

тарные подачки. В телевизор хотелось стрелять. Страна, мир не знают правды. Западные радиостанции называют приднестровцев русскими сепаратистами. Останкино бубнит о росте национального самосознания в респ)^ликах СССР. Значит, мертвые русские женщины, плавающие в Днестре, - сепаратисты, а румыны, насилующие девочек, перед тем, как перерезать им глотку, - борцы за демократию! Демократия сейчас такова, что нерусские имеют право в припадке «национально-культурного возрождения» жечь лица русских паяльной лампой (так румыны казнили нескольких пленных защитников Приднестровья), а русские не имеют права жить! Всякий русский, не выпрашивающий права жить, моментально становится «сепаратистом», «шовинистом» и «гэкачепистом».

Разрядка наступила неожиданно. 26 июня нас )гбрали с постов. В ночь накануне в городе почти не стреляли. Разрывов снарядов, налетов авиации не было вообще. К добру ли затишье, к худу ли? Мы терялись в догадках. Неужели Кравчук и Е^цин наконец вспомнили о нас? В это хотелось верить. В городе появились иностранные корреспонденты. Неужели, наконец, мир узнает правду, и народ заставит президентов договориться? Может, армия перестанет беспокоится лишь о моральном комфорте румынских мясников? В это уже просто не верилось. Но, видно, что-то в тот день шевельнулось в душах наших «вождей». В тот день мы ждали отправки на позиции. Кто Приднестровье, знает; Кочиеры, Кошница, Дубоссарская ГЭС звучат там, как Сталинград и Харьков в Отечественную. Теперь этот список пополнился еще одним страшным словом - Бендеры. Итак, 26 июня, мы, добровольцы, пришедшие 22 июня, ждали отправки на позиции. Куда же отправят? В Кочиеры? В Кошницу? А может, сразу на Бендеры? Однако нам объявили: отныне мы, добровольцы, пришедшие на неделю, две, три помочь в трудный час, не нужны. Смертельная опасность, висевшая над городом, если и не исчезла насовсем, то, по крайней мере, отошла так, что сдавай оружие и - по домам. Спасибо, новоиспеченное воинство, но ваша помощь больше не нужна.

Из Тирасполя возвращался с беженцами в теплушке. Людей увозят товарняком. Это последнее напоминание о войне по дороге в мирную жизнь. Через полчаса езды от Раздельной все виденное уже казалось сном. Кошмарным сном. Разогнали нас, новичков-добровольцев, - не наша в том вина. В душе мутная

257

смесь облегчения и чувства неисполненного долга. Не кто-то, а ты будешь жить. Это радует. Не ты, а кто-то будет умирать. Это печалит. Как там сейчас?

«Русский Вестник»,

29 июля -5 августа 1992 г.

Владимир Гревцев Г-Н НАДЕИН СТАВИТ УЛЬТИМАТУМ- ВСЕМ ПОДРЯД

«Генерал Лебедь ставит ультиматум Президенту России» - оценил недавнее заявление командующего 14-й армией автор «Известий» В. Надеин («Известия», 7.07.92).

Конечно, ему из московского кабинета виднее, чем российскому генералу с линии фронта. Или тем журналистам, которые своими глазами видели, как уничтожались Бендеры, гибли сотни мирных жителей.

И вообще г-ну Надеину проще: судя по всему, у него есть твердая руководящая и направляющая линия, генеральная задача. Причем эгу задачу, «спущенную» явно из высоких сфер, он решает с похвальным рвением, вкладывая весь жар души, всю страсть партийного публициста с многолетним стажем. Его святая цель - взывать к бдительности, сигнализировать власть предержащим о кознях, которые строит против этих властей генерал Лебедь.

Но все-таки хлеб у господина Надеина трудный: во имя высокой идеи воевать с фактами, которыми оперирует А. Лебедь. Факты - вещь упрямая, атакой «в лоб» их не возьмешь. Вот и приходится маневрировать, проявлять максимальную гибкость.