Бенефис Лиса

Хиггинс Джек

Пока Рихтер наблюдал за ними, Гвидо Орсини спустился вниз по трапу, потом по сходням на набережную и пошел к офису начальника порта. Рихтер повернулся обратно к орудию и услышал голос:

— Главный корабельный старшина!

Рихтер посмотрел за ограждение. В нескольких футах от него стоял офицер эсэсовец в черном кожаном пальто поверх формы, серебряная Мертвая голова на фуражке слегка поблескивала в вечернем свете. Когда Рихтер увидел полковничьи нашивки с дубовыми листьями на воротнике, у него душа ушла в пятки.

Рихтер щелкнул каблуками:

— Штандартенфюрер,

чем могу быть полезен?

Рядом с полковником стояла молодая женщина, очень хорошенькая, в маленьком черном берете на белокурых волосах, в дождевике с поясом, очень похожая на дочь самого Рихтера, которая осталась в Гамбурге. «Слишком молода для этого эсэсовского отродья», — подумал Рихтер.

— Ваш командир, капитан-лейтенант Дитрих, командует этим конвоем, насколько мне известно, — сказал Мартиньи. — Он на борту?

— В данный момент его нет.

— Где он?

— В офисе начальника порта, штандартенфюрер. Вон в том зеленом домике.

— Хорошо. Я с ним поговорю. — Мартиньи указал на два чемодана. — Позаботьтесь, чтобы это было взято на борт. Мы пойдем с вами до Джерси.

Вот, не было печали. Рихтер понаблюдал, как они шли по набережной, потом кивнул молодому матросу, с интересом слушавшему разговор.

— Ты слышал, что было велено? Втащи эти чемоданы.

— Он СД, — сказал матрос. — Вы заметили?

— Да, — ответил Рихтер. — У меня на это глаз наметанный. Давай, исполняй.

Эрик Дитрих, тридцати лет от роду, был до войны в Гамбурге архитектором, но только теперь нашел свое призвание. Он нигде не чувствовал себя счастливей, чем в море, когда ему принадлежало командование, и, особенно, командование Е-ботами. Он хотел, чтобы война не кончалась. Она, конечно, приносила потери, ему не меньше, чем другим, но сейчас, склонившись над штурманским столом вместе с начальником порта лейтенантом Шредером и Гвидо Орсини, он пребывал в прекрасном настроении.

— Ветер от трех до четырех, не больше. Шквал с дождем. Могло быть хуже.

Шредер сказал:

— Разведка обещает большие рейды на Рур сегодня ночью, так что в наших краях должно быть довольно ясно, что касается авиации.

— Неужели ты в это веришь? Тебе любую лапшу можно повесить на уши, — сказал Орсини.

— Ты, Гвидо, пессимист, — возразил ему Эрик Дитрих. — Надейся на лучшее, и оно само свалится тебе на колени. Так всегда говорила моя старенькая мама.

У него за спиной открылась дверь. У Шредера вытянулось лицо, исчезла улыбка и с лица Гвидо. Дитрих повернулся и увидел Мартиньи и рядом с ним Сару.

— Капитан-лейтенант Дитрих, моя фамилия Фогель. — Мартиньи достал и передал удостоверение офицера СД. Затем он достал из конверта письмо Гиммлера. — Будьте любезны, ознакомиться и с этим тоже.

Сара не понимала ни слова. Мартиньи казался совершенно незнакомым человеком. Его голос стал сухим и холодным. Пока Дитрих читал письмо, Гвидо и Шредер заглядывали ему через плечо.

Итальянец скорчил рожу. Дитрих отдал документ обратно Мартиньи.

— Вы, естественно, заметили, что сам фюрер оказал мне честь скрепить своей подписью данные мне полномочия?

— Ваш мандат, вне всяких сомнений, самый замечательный документ из тех, что мне приходилось видеть, штандартенфюрер, — сказал Дитрих. — Чем могу служить?

— Мне и мадемуазель Латур нужно быть на Джерси. Поскольку вы командуете конвоем, я, естественно, пойду с вами. Я уже сказал вашему главному корабельному старшине взять на борт наши вещи.

Одного этого хватило бы, чтобы взбесить Эрика Дитриха в самые лучшие времена, но здесь было и нечто другое. Военно-морской флот всегда был наименее нацистской частью всей германской армии. Сам Дитрих никогда не хотел иметь ничего общего с Партией, поэтому штандартенфюрер Макс Фогель не вызывал у него расположения. Естественно, не в его власти было тому помешать, однако, в его распоряжении было одно возможное возражение.

— Рад помочь, штандартенфюрер, — сказал он мягко. — Есть только одна проблема. Военно-морской устав запрещает присутствие гражданских лиц на боевых кораблях в море. Я могу взять вас, но, увы, не эту очаровательную юную леди.

Спорить с ним было трудно, поскольку он был прав. Мартиньи постарался выйти из положения, как это сделал бы Фогель, требовательно, грубо, решительно отказываясь принять отказ.

— Что вы предлагаете?

— Возможно, на одном из кораблей конвоя. Вот лейтенант Орсини. Он командует оружейным расчетом на «Викторе Гюго», чей груз предназначен для порта Сент-Хелиер на Джерси. Вы могли бы пойти с ними.

Но Фогель не мог себе позволить совсем потерять лицо.

— Нет, — сказал он спокойно. — Мне не мешает посмотреть, как вы работаете, капитан-лейтенант. Я пойду с вами. Мадемуазель Латур, в таком случае, может плыть на «Викторе Гюго», если лейтенант Орсини не возражает.

— Конечно, нет, — сказал Орсини, который с трудом смог отвести взор от Сары. — Сочту за честь.

— К сожалению, мадемуазель Латур не говорит по-немецки. — Мартиньи повернулся к Саре и продолжал по-французски: — Нам придется плыть порознь, дорогая. Таковы правила. Я оставлю твой багаж при себе, так что не беспокойся о нем. Этот молодой офицер позаботится о тебе.

— Гвидо Орсини, к вашим услугам, синьорина, — галантно представился Орсини и отдал честь. — Угодно вам пойти со мной? Я доставлю вас на борт в целости и сохранности. Мы отплываем через тридцать минут.

Сара повернулась к Мартиньи.

— Тогда увидимся позднее, Макс.

— На Джерси, — сказал он спокойно.

Она вышла в дверь, открытую перед ней Орсини. Дитрих сказал:

— Очаровательная девочка.

— Я тоже так думаю. — Мартиньи наклонился над штурманским столом. — Можно рассчитывать на спокойное плаванье сегодня? Насколько я понимаю, ваши конвои часто атакуют ночные истребители британских ВВС.