Бенефис Лиса

Хиггинс Джек

Когда Гвидо вошел в кухню, Сара и Галлахер тихо разговаривали.

— А, вот вы где, — сказал он. — Они теперь перешли к политике. Могу я вам предложить прогулку по террасе?

— Ему можно доверять? — спросила Сара Галлахера.

— Не более чем большинству из знакомых мне мужчин, особенно рядом с такой чудной девушкой, как вы.

— Я, пожалуй, рискну. Если полковник Фогель будет меня искать, скажите ему, что я скоро вернусь, — добавила она официально.

С неба, усыпанного звездами, одной своей половиной светила луна, вызывая свечение всего

вокруг. На фоне неба резко выделялись очертания пальм. Недавний дождь усилил аромат цветущих растений.

— Азалии, — Сара глубоко вдохнула. — Люблю этот запах.

— Вы замечательная девушка, — сказал Орсини по-английски. — Вы не возражаете, если мы будем говорить по-английски, правда? Рядом никого нет, и это поможет мне держать руки при себе.

— Хорошо, — согласилась Сара неохотно. — Но недолго.

— Вы бывали на Джерси раньше?

— Нет. После смерти мамы я жила у бабушки в Пемполе.

— Это ваша мама была англичанкой?

— Да, это так.

Сара очень осторожно отвечала на эти вопросы. Она села на гранитное ограждение, спиной к луне. Орсини предложил ей сигарету.

— Вы ведь курите Житан, не так ли?

Она уже успела привыкнуть к сигаретам, поэтому кивнула.

— В наши дни, нужно радоваться тому, что есть.

Орсини дал ей закурить.

— Просто замечательно, вы говорите по-французски с бретонским акцентом.

— Что в этом странного, если моя бабушка была бретонкой?

— Я знаю. Удивляет меня ваш английский. Высший класс. Я учился в Винчестере, помнится, я говорил, так что могу судить.

— Неужели? Значит, мне в детстве повезло. — Она поднялась. — Мне лучше вернуться, Гвидо. Макс не находит себе места, если я вне поля его зрения слишком долго, да еще с другим мужчиной.

— Конечно. — Она взяла его под руку, и они пошли обратно среди азалий. — Вы мне нравитесь Анн Мари Латур. Очень нравитесь. Я хочу, чтобы вы это помнили.

— Только нравлюсь? — поддразнила она Орсини. — Мне казалось, вы говорили, что любите меня. — Она вела опасную игру и вполне это понимала, но не могла противостоять искушению узнать, как далеко это может зайти.

— Хорошо, — сказал он. — Я вас люблю. — Он обнял ее и страстно поцеловал. — Теперь вы понимаете?

— Да, Гвидо, — ответила она тихо. — Я думаю, что понимаю.

В лунном свете на террасе появился Мартиньи.

— Анн Мари, где ты? — крикнул он по-французски.

— Иду! — откликнулась Сара и погладила итальянца по лицу. — Увидимся завтра, Гвидо. — Она побежала вверх по ступенькам лестницы на террасу.

Они все собрались вместе в маленькой комнате с окнами на террасу в задней части дома. Галлахер, Мартиньи, Элен и Сара. Галлахер наполнил Бургундским четыре бокала, а Элен немного приоткрыла французское окно, совсем капельку, подышала ароматным воздухом несколько мгновений и опустила тяжелую гардину.

— Итак, что будем делать? — спросил Шон Галлахер.

— Ходить он не может, это без вариантов, — сообщила Элен де Виль. — Джордж Гамильтон смотрел

его сегодня днем. Есть опасность, что он потеряет ногу, если ее побеспокоить.

— По крайней мере, он пока в безопасности наверху, — сказала Сара.

— Он не может там пересидеть войну, — веско сказал Мартиньи. — Нам нужно переправить его в Гранвиль. Когда мы будем там, Крессон может радировать в Лондон, и они вышлют Лизандер в любую ночь, как мы захотим.

— Проблема в том, как его туда доставить, — сказал Галлахер. — Движение малых судов практически перекрыто. Как вы сегодня могли видеть, наблюдательные посты вдоль всей береговой линии. Невозможно незамеченным выйти в море. Каждое рыболовное судно, даже спасательные шлюпки должны иметь на борту немецких охранников, когда выходят в море.

— Так какое же решение? — спросила Сара. — Мы должны что-то сделать.

За окном возникло движение, гардины разошлись. Мартиньи повернулся, выхватив Вальтер, в комнате появился Гвидо.

— Возможно, я мог бы помочь, — сказал он по-английски.

12

На следующее утро Мартиньи с верхнего уровня причала Альберта наблюдал, как полковник Хейни, гражданский администратор, шериф и его команда отбыли на Гернси на Е-боте под командованием Дитриха. Он наблюдал за их выходом, облокотившись на дамбу в ожидании Орсини, который отправился в штаб флота, разместившийся в одном из отелей.

Появление итальянца в комнате из-за занавески накануне вечером произвело тот эффект, на который оно и было рассчитано. Но его предложение внести свою лепту в их дело имело смысл. Даже если бы Орсини был бескомпромиссным фашистом, было достаточно ясно, кто окажется победителем в этой войне, и в Италии многие наиболее пламенные последователи Муссолини, без малейшего колебания перенесли свою лояльность на сторону победителей. Как бы то ни было, но Орсини не фашист. Элен и Галлахер убеждали в этом Мартиньи, и особенно горячо выступала на его стороне Сара.

Молодой итальянец поднялся по лестнице, ответил на приветствие пары военных моряков и подошел к Мартиньи.

— Давайте дойдем до конца причала.

— Что вам удалось узнать? — спросил Мартиньи, когда они стали прогуливаться по причалу.

— Побег возможен. Каждое воскресенье рано утром с Гернси отправляется маленький конвой. Капитан одного из кораблей, датского каботажного судна, названного Ян Крюгер, заболел. Под командованием боцмана оно идет к Джерси.

— И что с того?

— Наш старый приятель Роберт Савари примет командование судном и поведет его в Гранвиль.

— Это, действительно, интересно, — согласился Мартиньи. — Когда вы сможете с ним поговорить?

— В том-то и загвоздка. После того, как затонул «Виктор Гюго», Савари подобрало одно из судов поисковой спасательной службы из Сен-Мало. Его доставят из Гранвиля завтра к вечеру быстроходным патрульным катером. Мы называем их скороходами.

— И вы думаете, что он согласится тайно вывезти отсюда Келсоу?