Бенефис Лиса

Хиггинс Джек

Лицо Клейста было в ужасном состоянии. Вокруг глаз лилово-черные круги, сломанный нос распух.

— Недоразумение, господин капитан.

Мюллер повернулся к Грейзеру.

— Ты утверждаешь то же самое? Недоразумение?

— Мы просто расспрашивали девчонку, господин капитан. Она запаниковала, и тут появился Галлахер. Он совершенно неправильно истолковал это дело.

— По твоему лицу, Вилли, это очень заметно, — сказал Мюллер. — Да еще и Фогель был при этом.

— Он появился в самый неудачный момент, — посетовал Грейзер.

— И

он тоже совершенно неправильно истолковал происшествие. — Мюллер был в бешенстве. — Теперь мне придется снимать вас с крючка, когда он появится здесь днем. Идите отсюда, чтобы я вас больше не видел!

Он повернулся к окну и хлопнул ладонями по подоконнику.

Следуя указаниям Сары, Мартиньи проехал мимо тюрьмы на Глостер-стрит.

— Запомни, — сказал он, — когда мы вместе в городе, говори только по-французски. Никогда неизвестно, кто может услышать, понимаешь?

— Конечно.

Стала слышна музыка и, свернув на Парейд, они увидели военный оркестр, расположившийся на газоне между статуей генерала Дона, предыдущего губернатора острова, и памятником неизвестному солдату. Вокруг стояла довольно большая толпа слушателей, в основном, местные жители, но было среди них и несколько солдат.

— Совсем как Время отдыха рабочих на БиБиСи там, в Соединенном Королевстве, — сказал Мартиньи. — Предполагается, что это помогает людям смириться с оккупацией.

— Остановись там, — указала Сара. — Муниципалитет в том конце.

Они остановились у поребрика, и вышли из машины. Люди с интересом смотрели на них, привлеченные видом военной машины. Большинство остались безразличными, но были и такие, кто не смог скрыть гнева, когда видели Сару, особенно, пожилые женщины.

Когда они проходили мимо, кто-то пробормотал:

— Джеррибэг! — Это было ругательство, выражавшее презрение, испытываемое большинством людей к девушке, вступившей в связь с врагом. Мартиньи резко обернулся. Фогель пробудился к жизни и обратился к седой женщине, которая это произнесла.

— Вы что-то сказали, мадам? — спросил он по-английски.

Женщина пришла в ужас.

— Нет. Это не я. Вы ошибаетесь. — Она повернулась и в панике быстро пошла прочь.

Сара взяла его за руку и сказала тихо:

— Бывают моменты, когда я сама тебя ненавижу, Гарри Мартиньи.

Они прошли мимо входа в здание муниципалитета, над которым развивался нацистский флаг, а на ступеньках стояли двое часовых в форме Люфтваффе с винтовками. Они перешли на другую сторону Йорк-стрит и дошли до Черинг-кросс. На некоторых витринах магазинов сохранились наклеенные бумажные ленты, вероятно, с начала войны. Авиация немцев бомбила Сент-Хелиер однажды в 1941 году. Очевидно, это последнее, что стала бы делать британская авиация. Этим, по-видимому, и объяснялось, что большинство владельцев магазинов счистили ленты со своих витрин.

Они остановились у двери между двумя магазинами. Вывеска гласила, что в парикмахерскую нужно подняться по лестнице.

— Я помню это место, —

сказала Сара.

— Вдруг тебя здесь узнают?

— Не думаю. Последний раз меня здесь подстригали, когда мне было десять лет.

Она пошла вверх по лестнице и толкнула дверь с матовым стеклом. Мартиньи провел ее внутрь. Салон был маленьким: пара фенов, да пара раковин. Женщина, лет сорока, с приятным округлым лицом, сидела в углу и читала газету. Она, улыбаясь, подняла от газеты голову, и улыбку словно смыло с ее лица.

— Слушаю вас, — сказала она.

— Мне просто необходимо сделать прическу, — сказала Сара по-французски.

— Я не говорю по-французски, — ответила женщина.

Мартиньи сказал по-английски:

— Юная леди была пассажиркой на «Викторе Гюго», который шел из Гранвиля прошлой ночью. Не сомневаюсь, что вам известна судьба этого несчастного судна, а поэтому вы догадываетесь, что леди пришлось провести в воде некоторое время. Поскольку она не говорит по-английски, я делаю это вместо нее. Ее волосы, как вы видите, нуждаются во внимании парикмахера.

— Я не смогу помочь. Я работаю по записи и занята весь день.

Мартиньи оглядел безлюдный салон.

— Это заметно. Ваше удостоверение, будьте любезны.

— Зачем? Я ничего не сделала.

— Вы предпочитаете продолжить этот разговор в Серебристом приливе?

В глазах женщины появился страх. Никогда Саре не приходилось испытывать такого стыда, как теперь, когда она смотрела, как женщина доставала из сумочки свое удостоверение личности. Оно было на имя миссис Эмили Джонсон. Мартиньи внимательно его рассмотрел и возвратил женщине.

— Моя фамилия Фогель, штандартенфюрер Макс Фогель. У меня назначена встреча в муниципалитете с полковником Хейни, комендантом. Меня не будет час или немного дольше. Пока я буду отсутствовать, вы приведете в порядок волосы этой юной леди. Не сомневаюсь, они будут выглядеть достаточно ухоженными, когда я вернусь. — Он открыл дверь. — А если этого не случится, я прикрою ваше заведение так быстро, что вы охнуть не успеете.

Они слышали, как он спустился по лестнице. Миссис Джонсон взяла из-за двери халат и повернулась к Саре с приятной улыбкой.

— Ладно, грязная маленькая французская потаскушка, сделаем-ка мы из тебя красотку для твоего мясника, — произнесла она по-английски. Ее улыбка стала еще шире. — Будем надеяться, ты получишь сполна, что заслуживаешь.

Саре хотелось выразить ей одобрение. Вместо этого, она с самым невозмутимым видом откликнулась на речь женщины по-французски:

— Ах, пальто! — Она сняла пальто и подала его парикмахерше, надела халат и села в ближайшее кресло.

Когда Мартиньи переходил улицу к зданию муниципалитета, он увидел полицейского в традиционной форме английских полицейских и в шлеме, который на ступеньках лестницы беседовал с часовым. Они прекратили разговор и настороженно посмотрели на Мартиньи.