Бенефис Лиса

Хиггинс Джек

Орсини пожал плечами.

— Судя по тому, что вы мне рассказали относительно его участия в этом деле, я считаю его кандидатуру подходящей для оказания на него давления. После того, что он уже сделал, я не представляю, как он может сказать нет.

— Правильно, — согласился Мартиньи. — И он знает, что один его неверный шаг, и Крессоны со товарищи организуют ему похороны, включая священника, и совершенно бесплатно. — Он улыбнулся. — Знаете что, граф? Я думаю, вы можете оказаться ценным приобретением для корпорации.

— Прекрасно, —

сказал Гвидо. — Давайте только договоримся.

— Продолжайте.

— Я испытываю пресыщение смертью и разрушением. Я устал убивать, и меня тошнит от политики. Союзники войну выиграют, это неизбежно. Джерси является прекрасным местом для здравомыслящего человека, чтобы в комфорте отсидеться последние месяцы. И давайте не будем обманываться, что происходящее здесь может что-то изменить. Даже если Келсоу попадет в руки к немцам, самое большее, что может произойти — пострадает план вторжения Эйзенхауэра. Но в конце он все равно победит. Мы участвуем в довольно интересной игре. Правда, это довольно опасная игра, но, тем не менее, только игра.

— Тогда зачем же вам бросать на ринг свою шляпу?

— Я думаю, вы знаете, зачем я это делаю, — сказал Гвидо, когда они уже спускались по ступенькам туда, где он оставил машину. — Я вас предупредил, дружище. Нет никого опаснее распутника, который вдруг понял, что влюбился в достойную женщину.

Когда в его офисе в штабе командующего зазвонил телефон, Феликс Неккер как раз собрался уходить, чтобы покататься на лошади по пляжу в Сент-Обине. Он поднял трубку, выслушал известие, и на его лице появился ужас.

— Боже мой! А расчетное время прибытия? Хорошо. Обеспечьте почетный караул. Я буду там, как только доберусь.

Он положил трубку и сидел неподвижно несколько мгновений, обдумывая свои действия, поднял трубку и набрал номер телефона штаба секретной полевой полиции в Серебристом приливе.

— Господин майор, — сказал Мюллер, когда их соединили. — Чем могу быть полезен?

— Роммель прибывает в аэропорт через сорок пять минут.

— Кто вы сказали? — переспросил Мюллер.

— Фельдмаршал Эрвин Роммель. Он прибывает со своим помощником, майором Хофером, из Нормандии на Физлер-Сторче.

— Но зачем? Я не понимаю, — сказал Мюллер.

— Зато я понимаю, — ответил Неккер. — Теперь все ясно. Сначала поступил его приказ Хейни и остальным отправиться к фон Шметтову на Гернси на все выходные, чтобы убрать их с дороги, чтобы он мог свалиться нам на голову совершенно неожиданно и все здесь разобрать по косточкам. Я знаю, как Роммель действует. Он будет влезать во все дыры, Мюллер. Проверит каждое пулеметное гнездо.

— По крайней мере, одна загадка решена, — сказал Мюллер.

— Что вы имеете в виду?

— Причина появления здесь Фогеля. Сошлись концы с концами.

— Да, думаю, вы правы, —

согласился Неккер. — Теперь это не имеет значения. Встретимся в аэропорту.

Он положил трубку, подумал, потом снова поднял трубку и попросил оператора соединить его с усадьбой де Вилей. Мартиньи и Орсини только что возвратились, и трубку сняла в кухне Элен.

— Это вас, — сказала она Мартиньи. — Майор Неккер.

Он взял у нее трубку.

— Фогель слушает.

— Доброе утро, — приветствовал его Неккер. — Уверен, что для вас не является новостью то, что фельдмаршал Роммель прибывает в аэропорт через полчаса.

Мартиньи скрыл свое удивление, сказав:

— Понимаю.

— Естественно, вы желаете его приветствовать. Встретимся в аэропорту.

Мартиньи осторожно положил трубку. В этот момент из сада появились Сара и Галлахер.

— Что случилось? — тревожно спросила Сара. — Ты выглядишь ужасно.

— Не удивительно, — сказал он. — Такое чувство, что мне на голову рухнула крыша.

В Серебристом приливе, в спальне, смежной с его офисом, Мюллер торопливо надевал форму. Он услышал, как открылась наружная дверь, и Клейст позвал его:

— Вы здесь, господин капитан? Вы нас вызывали?

— Да, входите, — отозвался Мюллер.

Он вошел в кабинет, застегивая на ходу китель, взял ремень с маузером в кобуре и быстро застегнул его на себе.

— Что-то случилось? — спросил Клейст, вид которого был просто ужасен. Кровоподтеки вокруг глаз стали темнее, и наложенная в госпитале повязка на нос тоже не украшала.

— Можно сказать и так. Я только что узнал, что прилетает Роммель, по-видимому, ради внезапной инспекции. Я должен ехать в аэропорт. Ты отвезешь меня, Эрнст, — приказал он Грейзеру.

— А как же я?

— С таким-то лицом? Я хочу, чтобы ты не приближался к Роммелю больше, чем на милю. Лучше тебе взять пару выходных, Вилли. Держись подальше. — Он повернулся к Грейзеру. — Поехали.

Когда они вышли, Клейст подошел к шкафу, где капитан держал напитки, достал бутылку коньяка, налил себе в стакан щедрой рукой. Он опорожнил стакан одним глотком, вошел в ванную и посмотрел на себя в зеркало. Зрелище было ужасным, к тому же все лицо болело. И виноват чертов ирландец!

Он налил себе еще коньяка и сказал тихо:

— Погоди, свинья, ты у меня дождешься. — Он чокнулся со своим отражением в зеркале и опрокинул стакан.

В Ситроене по дороге в аэропорт, когда они миновали гавань и ехали вдоль эспланады, Грейзер сказал:

— Кстати, об этом разговоре с братом, который у меня был заказан со Штудгартом на вчерашний вечер.

— Он мог что-нибудь сообщить?

— Нет. У него был выходной. Сегодня он в вечернюю смену. Я с ним поговорю.