Берег бесконечности
Шрифт:
Несколько часов пришлось ждать, пока пакеты выстраивались по широкому полю, нацеленные на звезду. Потом они раскрылись по одному, как гигантские белые цветы.
Ким во время развертывания не выходила из центра управления, разве что в туалет и быстро поесть. Около двадцати трех часов Хэм объявил, что ГЕСДО вошла в строй. Создалась радиотарелка с эффективным диаметром как у орбиты внешней луны Гринуэя.
Солли улыбнулся Ким:
— Хочешь отдать команду?
— Еще как! Хэм, включить ГЕСДО!
Мигнули лампочки.
«ГЕСДО включена».
Из динамиков донеслась
— Включить поиск по программе, — сказал Солли.
«Включен».
Шум помех стал тише.
— Что дальше? — спросила Ким.
Солли поглядел на верхний монитор, следящий за Алнитаком, и усилил увеличение так, что звезда стала диском.
— Дальше — ждем.
Ким переключила сигнал на свои наушники и несколько минут слушала. Пустота оживала радиоволнами, какофонией воя, писков и бормотания, затихающим криком звезд, исчезающих в черных дырах, частым стаккато пульсаров, шорохом столкновения водородных облаков. Программа ГЕСДО отфильтрует все, что может оказаться когерентным сигналом. Если «Хаммерсмит» сможет обнаружить вещание «Охотника» (а при невероятной удаче — и еще чье-то), ИР немедленно включит сигнал оповещения.
Солли велел Хэму отрубить звук.
Ким прикинула разные возможности. Если за один день улететь очень далеко и принять исторически важные радиосигналы? Конечно, надо было бы быть ближе к дому. До Гринуэя было полторы тысячи световых лет, до Земли — тысяча шестьсот, и никакие радиопередачи сюда пока еще не дошли. А было бы занятно иметь такой телескоп, чтобы увидеть отсюда Землю. Там в этот момент Генрих Шестой сидит на английском троне, а Жанна д'Арк бегает в школу.
Солли поднялся с места.
— Больше мы пока ничего сделать не можем. Пойдем?
Она удивилась, как он может захотеть уйти в такой момент, хотя до периода высокой вероятности было еще несколько часов.
— Да нет, — ответила она, — я пока здесь посижу. Она так и не вышла, и через два часа он вернулся с нарезанным мясом и фруктами.
Этой ночью они долго разговаривали, не спали, ожидая не зазвучит ли сигнал. Оказавшись здесь, где были видны звезды, облака звезд, но ни одного солнца, Ким поколебалась в своей уверенности. Глупо, конечно: она много раз проверила все расчеты, оборудование было адекватно задаче, законы физики очень точно описывали распространение радиоволн в вакууме. Но «Охотник» — это было так давно по человеческим меркам. И что у нее действительно есть, кроме наброска Кейна на стене и подделанного бортжурнала?
Солли, проживший всю жизнь в братстве звездолетчиков, полагавших, что космос принадлежит только людям, пытался ее ободрить, но его выдавала интонация.
Почти весь следующий день они провели, сидя у приборов. Ким слушала космический шум и глядела на часы. Завтракать она не стала и пыталась читать, меняя книжки. Солли занялся калибровкой приборов, которым скорее всего она и не была нужна.
После легкого обеда они поставили очередную загадку Кинг. Только посмотреть, не участвуя.
— Это может занять на пару дней больше, — сказал Солли. — Если не неделю. Здесь мы не можем точно установить, где мы.
На экранах клубилась вечная пустота. Солли собирался еще что-то сказать, когда заговорил Хэм:
«Есть сигнал».
Ким сразу очнулась.
«Передача принята в 0 часов 3 минуты. Без визуала. Передается только аудиосигнал. На стандартной частоте».
— Прокрути, — сказал Солли.
Было 0:06.
— С самого начала.
Ким села на диване.
Динамик пискнул и смолк.
Через секунду он пискнул два раза.
— Это «Охотник»? — спросил Солли у ИРа.
Три писка. Четыре.
«Не знаю точно. Вероятность, что сигнал искусственного происхождения, превышает девяносто девять процентов».
В памяти «Хаммерсмита» хранились характеристики передатчиков «Охотника». Располагая временем и достаточным материалом он мог бы ответить на вопрос Солли совершенно точно.
— А это больше никто быть не может! — воскликнула Ким. — Мы их нашли!
Она вслушалась, но динамики молчали.
— Это все? — спросил Солли.
«Да. Сигнал принят четыре минуты назад».
— Если примешь что-нибудь еще, Хэм, выдавай нам сразу.
— Они считали до четырех, — сказала Ким. Началось снова.
Один. Два.
— Какого черта они делают? — спросил Солли. Три.
— Они кого-то увидели. Четыре.
Ким готова была кричать от радости.
— Кого-то, с кем не могут говорить! Они пытаются поздороваться!
Снова. Один…
— А что это за приветствие такое — считать до четырех?
— Другого общего языка у них нет. Если это действительно инопланетяне, то могли бы ответить, посчитав до пяти. — Ким сцепила ладони и вознесла молитву тому, кто всем этим заведует, кто бы он ни был. Потом бросилась в объятия Солли. — Солли, это наяву!
— Давай-ка пока еще подождем радоваться…
Сигналы прекратились. Ким отпустила Солли, сцепила руки и стала ждать.
— Если они действительно кого-то встретили, — сказала она, — то мы услышим только одну половину разговора.
Потому что тот корабль почти наверняка использует направленный сигнал, а не круговой, как у Трипли.
— Ты думаешь, они принимают ответ? — спросил Солли.
Снова начались сигналы по той же схеме.
— Нет, — ответила она. — Пока нет.
Сердце ее колотилось. Сигналы прекратились, потом зазвучали снова.
Один. Два. Три. Четыре.
«Характеристики сигнала проанализированы, — сказал ИР. — Подтверждаю, что это „Охотник“.
Ким представила себе сцену: где-то возле Алнитака корабль Трипли занят ремонтом — то есть был занят ремонтом; трудно отделить сейчас прошедшее от настоящего, — и вдруг видит нечто. Расплющенную каплю. Черепаху. «Доблестного», Один. Два. Три. Четыре.