Берег динозавров [Империум. Берег динозавров. Всемирный пройдоха]
Шрифт:
— Я могу отправиться обратно, — предложил он. — До порта Миазма всего 20 миль.
— Но Родольфо отнюдь не возрадуется, когда я явлюсь к нему с пустыми руками, — возразил он. — Хотя, возможно, мне представится случай все объяснить… Стонрубу. Как бы то ни было, я не знаю, в каком это направлении.
Лафайет поднял голову и посмотрел вверх, сквозь густую зеленую листву. На темно-сером небе даже слабый проблеск не указывал, где в настоящий момент находится солнце.
— И, кроме того, не могу же я просто удрать и предоставить леди
— Ну, хорошо, я убежден: я буду продолжать идти вперед. Но где это вперед?
Он повернулся вокруг себя три раза с закрытыми глазами, остановился и вытянул руку.
— Вот сюда.
— В принципе, — признался себе О’Лири, начиная шагать в указанном направлении, — поговорить с самим собой не так уж и плохо — многое может стать ясным.
— И к тому же, потом некого будет винить за совет.
— Конечно — это признак шизофрении.
— Чушь — что такое шизофрения среди всех прочих неудобств, которые свалились на меня, как снег на голову?
Он пробирался вперед, хромая то на правую, то на левую ноги, потому что обе его лодыжки были растянуты от прыжков, бега и падений прошлой ночью. Постепенно лес начал редеть, а кустарник, наоборот, стал гуще. Вскоре он вышел на пустынный склон горы, на которой росли редкие кедры.
Начался дождь, и колючие капли принялись жалить ему глаза, бить по онемевшему лицу. Через 50 футов склон горы кончался пропастью. О’Лири подполз к самому краю — пропасть исчезала в тумане.
— Великолепно! — прокомментировал он, глядя вниз. — Ну, просто прелесть что такое. Вполне совпадает со всем, что произошло. Ничего удивительного, что старушка улетела на своем помеле без помела. Даже и муха не спустилась бы в эту пропасть.
— Итак… я просто пойду по краю, пока не дойду до дороги, тропинки или лестницы, ведущей вниз, — посоветовал он себе.
— Я еще забыл о веревочной лестнице и фуникулере.
— Да, это я сплоховал. Энике, бенике, сика, лиса, энике, бенике… Вот сюда.
Он пошел в указанном направлении, строго держась края пропасти. Прошел еще один час той же монотонной усталости, боли и мороза, в течение которого он споткнулся всего лишь несколько раз, так что чуть было не свалился в пропасть.
— Совсем ты расклеился, О’Лири, — тяжело дыша, сказал он, с трудом поднимая ноги после очередного падения, — Всего лишь несколько лет тому назад такой маршрут был бы для тебя детской игрой.
— Но ведь не могу же я одновременно жить роскошно, когда каждое мое желание выполняется, и одновременно рассчитывать остаться таким же, как и тогда, когда я жил, рассчитывая только на самого себя.
— Это для меня хороший урок, как ни противно признаваться в этом.
Ветер усилился, дождь стал хлестать еще сильнее. Спотыкаясь, О’Лири продолжал идти вперед. Ноги, руки и губы у него полностью онемели от холода. Он прошел еще с полмили, прежде чем остановиться, чтобы провести очередное совещание.
— Скоро я должен буду к чему-нибудь
…БИП-бип, БИП-бип, БИП-бип…
Негромкий звук, казалось, был где-то рядом с ним.
Лафайет осторожно огляделся, но ничего не увидел.
— Послушай-ка, — громко сказал он. — Разговаривая с собой — я и так веду себя достаточно плохо, но азбукой Морзе…
Он снова начал растирать уши.
БИП-бип, БИП-бип, БИП-бип — звук послышался резче и отчетливее.
О’Лири посмотрел на свои руки. Кольцо герцога Родольфо подмигивало ему со среднего пальца. Рубиновый свет вспыхивал, тускнел, вспыхивал, тускнел…
— Эй! — слабым голосом сказал О’Лири.
Он осторожно приложил кольцо к уху. Оно продолжало так же ровно бибикать с одновременными вспышками света.
— Оно что-то не делало этого раньше, — сказал он себе с подозрением в голосе.
— А вот сейчас делает, — нашелся он, что ответить, — И это должно иметь какое-то значение.
— Может быть… может быть, это радиолуч, радиомаяк, совсем как используют в аэрофлоте…
— Может быть. Это можно проверить.
Он осторожно пошел вниз по склону, прошел 50 футов и прислушался.
БИ-биип, БИ-биип, БИ-биип…
— Ага! Это означает, что я сбился с курса.
Он двинулся вперед, петляя по склону. Теперь кольцо начало издавать ровный гудящий звук.
— Ну, конечно, — победоносно выдохнул Лафайет. — Но куда ведет этот сигнал?
— А какое это имеет значение? Где угодно будет лучше, чем здесь.
— Верно.
Опустив голову вниз, прищурив глаза, в которые все время пытались забраться капли дождя, О’Лири шел вперед, прижав кольцо к уху.
Путь ему преградили несколько стволов, лежащих на земле. Он перебрался через них и оказался в пустом пространстве.
Какое-то мгновение он пытался уцепиться за небо в поисках несуществующей поддержки. Затем ветер начал проноситься мимо него с ураганной силой.
Склон ущелья понесся вверх, как скоростной лифт.
О’Лири успел заметить огромную цифру 21, когда пролетел мимо, потом 20, 19, потом все перемешалось.
Гигантская теннисная ракетка размахнулась что было сил и ударила по нему, посылая в чужую половину поля, и тысячи болельщиков закричали в одно горло.
VII
Кто-то использовал его спину в качестве доски, с которой совершают прыжки в воду, а, может быть, ее приняли за персидский ковер, который надо выбивать стальными дубинками. В его желудке работала большая бригада дорожных рабочих, заливающих выбоины горячим асфальтом, он ясно ощущал, как клокочут и вздуваются пузыри. Его головой кто-то играл в баскетбол, проходя через все поле, а его глаза — по всей видимости, их просто вынули, использовали в соревнованиях по настольному теннису, а потом вставили на место.