Берега Ахерона
Шрифт:
— И что будем делать? — зевнул Морозов, — В общежитие идти нельзя. Не думаю, что нас нашли, но вот шестое чувство…
— А куда подевались первые пять? — хихикнул подполковник и прикурил, — Чревовещатель ты наш ненаглядный. Возвращаемся в общежитие, отметимся на заводе и тихо, словно крокодилы, поставим куклу на место. Там посмотрим. Надоели все эти монстры, колесницы и прочая чертовщина! Гикия…!
При упоминании имени архонтессы подполковник осекся и мрачно посмотрел в небо. Темнело. Луна, окутанная бледно-розовой дымкой, показалась на горизонте. Даже богиня
Дорога в Севастополь казалась бесконечной. Только к полуночи добрались к Графской пристани. Запоздалые прохожие спешили домой, не обращая внимания на двух красных командиров, прогуливавшихся по набережной. Часовой у входа в штаб флота ленивым взглядом проводил сухопутных крыс и недовольно зевнул вслед. Мало ли кого носит по ночному городу. Не его дело. Пусть новые жандармы в кожанках разбираются.
— Может, зайдем на Никольское? — предложил Морозов, — Там спокойно и тихо подождем утра.
— Думаешь уже пора? — хихикнул Дроздов, — Еще успеем! Вот, к примеру, моя теща. Долго умирала. Все на кладбище торопилась, лет двадцать смерти ждала, а костлявая все не шла. Если бы не краснопузые, так еще бы портила мне жизнь.
Возле общежития было тихо. Дроздов осмотрелся, заглянул в окно дежурной комнаты и осторожно приоткрыл дверь. Петли предательски скрипнули, и подполковник отшатнулся, словно его могли услышать. Морозов покачал головой. Нервы совсем ни к черту. Не будут же господа чекисты ждать неизвестно кого. А почему, собственно, неизвестно? Конечно же! Андрей вспомнил о фотографии, подаренной много лет назад Анне Гросснер.
По скрипучей лестнице друзья поднялись к себе в комнату. Там было все по-прежнему, как оставили перед отъездом в Бахчисарай. Даже початая бутылка водки и стакан были не тронуты. Морозов отложил в сторону книгу по астрологии и, обхватив руками голову, присел на кровати.
— Саша! Надо уходить отсюда, — вздохнул Морозов, — Они наверняка просмотрели семейный альбом Гросснеров. Там моя студенческая фотография.
— И куда? — повертел пальцем у виска Дроздов, — Страус ты наш чревовещательный. Я хочу спать, а чекисты пусть стреляются, пока не проснусь. Если все что ты говоришь, правда, то мы давно уже должны беседовать с чертями или ангелами. Кому как повезет! Ч-черт! Ты был прав! Прибыла похоронная команда! Уходим!
Машина остановилась рядом с общежитием флота. Из нее выпрыгнуло человек пять, и сразу растворилось в ночи, слилось с кустами и деревьями. Дьяволы в кожаных куртках почуяли теплую кровь, но остановились в нерешительности. Жертвы не ощущали страха, только ненависть и злобу. Нелегко ловить матерых хищников, трусливых кроликов или больных оленей куда проще.
— Тихо! — прошептал Фишман и покосился на демона, который довольно потирал руки, — Надо их брать тепленькими!
— Товарищ Фишман! Посмотрите вверх! — раздалось за спиной.
Иосиф просмотрел вверх и нерешительно опустил маузер. И что прикажете делать в такой ситуации? Две фигуры пытались вылезти из окна, цепляясь за простыни, еще две фигуры
— Чертово отродье! — топнул ногой оперуполномоченный, и опасливо покосился на демона.
Демонок недовольно покачал головой, погрозил пальцем подопечному и махнул костлявой рукой в сторону сада. Чекист все понял. Черные фигуры участников своеобразной «дикой охоты» неслись за добычей, изрыгая пламя. Эффектно, ничего не скажешь, но посланец архонта мира сего не мог отказать себе в столь интересном развлечении. И тут демон замешкался и опасливо потянулся за клинком на поясе. Это тебе не со смертными развлекаться. Перед адским слугой стоял воин в сверкающих доспехах, печальный и явно злой. Вот уж кого не ожидал встретить здесь демон хранитель, так дух последнего архонта Херсонеса, не понятого Христом и проклятого Девой. Ну конечно! Он же потомок Гикии!
Клинки схлестнулись в ночном безмолвии древней Тавриды так, что вздрогнула сама тьма, и над Севастополем проднялся ветер, горячий порывистый, необычайно холодный для этого времени. Впервые от начала времен демон увидел смерть, настоящую смерть, а не изгнание из этого плана бытия. Бесплотный меч оказался невероятно тяжел для слуги Люцифуга, и он с трудом отбивал атаки умершего архонта. Призрачный херсонесит сражался за свою душу против бездушной твари, питавшейся страхом червивых душонок.
Сад окончился, и офицеры перепрыгнули через забор так, словно его не было вовсе. Чекисты немного замешкались, но продолжали преследование ненавистных им белогвардейцев. Дроздов, неожиданно для Морозова, остановился, посмотрел на приближавшуюся погоню, а потом хищно усмехнулся и легко, необычайно легко, побежал дальше. Это, разъярило чекистов сверх всякой меры, ибо над ними издевались, показывая разницу между шакалом и волком. Дроздов бежал по ночному Севастополю, останавливался, демонстративно, ради двух тяг, прикуривал папиросу, подпускал погоню ближе и снова бег.
Демон взвыл, когда клинок архонта коснулся призрачной плоти и разорвал ее так, что из прорехи вырвалось коптящее черное пламя. Падение на колено, удар щитом и демон сбежал, оставив противнику, поле битвы и покой на веки вечные. С ужасом Фишман ощутил, как гимнастерка пропитывалась кровью и противным холодным потом. Жадно хватая воздух, Иосиф, хрипя, упал на мостовую, так и не успев сделать ни одного выстрела.
— Куда они подевались? — остановился Дроздов и вытер ладонью пот со лба, — Шакалье!
— Отстали! — ответил Морозов, — Может, кого подстрелили?
— Вот как? Страус ты наш быстроногий! Неужели колданул? — улыбнулся Александр, — Покажи еще чего. Нашли Троцкому «медвежью» болезнь или, скажем, господину Бланку это … Еще не придумал!
— Что дальше, лохарг меднолобый? Наколдовал бы тебе мозгов, но это субстанция весьма тонкая и нежная.
— Попросим помощи у отца Викентия. Будем надеяться, что он все-таки человек, а не скотина! Идем уж, лейб-фауст! — зевнул подполковник, прислушиваясь к звону монастырского колокола, — Не спится святым отцам.