Берегись, Ангел!
Шрифт:
Она напряжена, и у меня не получается настроить нормальную волну общения.
Вдыхаю ее запах, и меня кроет. Хочется намного больше, чем простые потанцульки.
Не могу дать Ангелочку так просто упорхнуть. Нужно отвезти ее до дома.
Только девчонка точно думает иначе. Злится и не верит мне.
Бесит одним словом.
Пока она лепечет про церковь, в моей голове уже проносятся греховные картинки с участием ее губ, которые буквально просят попробовать их на вкус.
— Что ты… — Выдыхает Цветкова, когда
Мне много раз сносило крышу.
От злости.
В большинстве случаев.
От боли.
Того чаще.
А сейчас унесло от нее.
От девчонки, которую я терпеть не мог. Не переносил этих глаз, ненавидел звук ее голоса и стирал зубы в пыль от того, что она находилась рядом с Кругом.
Видел ее алые губы и потерял контроль. Сделал то, что хотел.
То, что забыл.
Какой-то миссионерский чмок, а меня током прошибло.
Каждый нерв натянуло так, что дрожью пробило все тело.
Мягкие…
Нежные…
Теплые…
И сладкие.
Это даже не вишня на глазури…
Десерт, которого мало.
Таким можно объедаться, наплевав на здоровье.
Хочется больше.
Хочется ответа, но она замерла в моих руках.
Трясется, словно лист на ветру.
Отстраняюсь и смотрю на бледное лицо. Глаза увеличились.
Не моргает.
Мне кажется, и не дышит, да я и сам не лучше.
Часто вдыхаю, но мало, как и ее губ.
Пока не успела сообразить, снова притягиваю к себе и целую.
Жадно.
Нагло.
Не оставляя возможности на сопротивление.
А к черту!
Если и грешить, то вместе.
Сминаю податливые губки, чувствуя, как Цветкову трясет, и это передается.
Вроде поцелуи были не раз, а сейчас…
Это что-то другое.
То, чего еще не было.
Запускаю руку в ее волосы. Наощупь, как шелк. Мать твою, а!
Не могу остановиться и углубляю поцелуй, надавливая на ее скулы и не обращая внимания, что она так и не отвечает. Бесит! Прижимаю крепче, но ее состояние бревна и ладошки, которые уперлись мне в грудную клетку отрезвляют.
Отпускаю и вижу, как ее подбородок подергивается, а губы…
Они еще больше требуют поцелуя.
— Как ты смеешь?! — Сипит Цветкова, вздрагивая и отступая назад, когда я хочу подойти.
Кровь закипает от ее вида. Взъерошенные волосы, алые губки, припухшие от моей наглости, и чертовы бездонные глазища.
— Ты просто… Просто больной! — Переходит на крик и толкает меня в грудь, собираясь удрать, но я ловлю ее за талию.
Прижимаю ее к себе, чувствуя, как она дрожит.
Идиот.
Опять напугал.
— Отпусти! Озабоченный! Иди лечись, Аристов! Убери руки немедленно! — Цветкова явно недовольна, и меня это выводит из себя.
Все тают от поцелуев и не только, а она… Как дерево, ей богу!
— Не отпущу. — Говорю ей на ухо и тащу к тачке.
— Я
— Буду трогать, Цветкова, и не говори, что тебе не нравится, — усмехаюсь, разворачивая к себе лицом, прижимая к споркару и смотря, как капли дождя стекают по манящим губам, — сама заговорила про грехи, а они, — перевожу взгляд ниже бездонных глазок, — просят согрешить. — Наклоняюсь, чтобы доказать, насколько это правда, и тут же ловлю звезды глазами.
Твою же мать, Ангелочек!
Глава 43
Ангелика
Бегу со скоростью света, стараясь не замечать, как обжигает легкие от нехватки кислорода. Ноги ватные, но я быстро ими двигаю, пролетая мимо остановки и не замечая, что дождь стал сильнее, и пиджак начинает промокать.
Только холодные капли не помогают избавиться от жара, который поглотил мое тело. Кажется, что все органы на костре готовят, заставив перед этим станцевать чечетку. Дрожь не проходит, и я останавливаюсь через пару остановок от нужной, часто дыша, но оглядываться страшно.
Понимаю, что за мной он не побежит, а поедет, если уж на то пошло. Не представляю, что сделает за мой коронный удар коленом в пах. Не знаю, как получилось. На автомате.
Просто увидела приближающееся лицо и тут же ударила. Больно или нет, не знаю, но слова, которые вылетели изо рта Аристова, не пропустит цензура.
Все-таки оборачиваюсь и часто дышу, глядя в сторону школы. Его нет. Машины поблизости тоже, но почему внутри все продолжает сотрясаться, словно от землетрясения?
Обнимаю себя руками и пытаюсь восстановить дыхание. Мысли путаются, а перед глазами до сих пор его темный взгляд, но не такой, как раньше.
В нем не было злости. Присутствовало что-то другое.
Задумавшись, чуть ли не пропускаю автобус. Успеваю запрыгнуть в салон ровно в тот момент, когда двери уже закрываются. Сердце снова отбивает непонятный ритм, и я сажусь на свободное сиденье, крепко прижимая к груди мокрый рюкзак.
Я ведь даже зонт не достала…
А они просят согрешить…
Прикладываю пальцы к губам и теряюсь в ощущениях. Они горят, словно Аристов опять нагло меня поцеловал. Будто не прошло тех минут, которые я бежала по улице.
Шок сменяется злостью, потому что не так…
Не так я себе представляла свой первый поцелуй.
Я не мечтала об этом, как другие девчонки. Не было на это времени, но меньше всего мне хотелось подарить этот момент человеку, с которым мы друг друга терпеть не можем. Или…
Закрываю глаза и качаю головой, прогоняя мысли о том, что было приятно. Не было ведь?!
Невольно ежусь, вспоминая, как крепко Данияр прижимал меня к себе. Я даже чувствовала биение его сердца. Быстрое, громкое, а мое в тот миг словно остановилось.