Берегись, Ангел!
Шрифт:
— Цветкова, — поднимается и кивает на спорткар, — с нами поедешь, или как?
Глава 38
Данияр
Напряжение, исходящее от Цветковой, заполняет все пространство в салоне и заставляет меня крепче сжимать руль. Бесит своим показным равнодушием, ведь видно же, как ноздри ходуном ходят от злости, но Ангелочек молчит и смотрит на дорогу.
Олежка тем временем играет с машинкой из набора, и это вызывает улыбку, отвлекая от его надувшейся сестры.
— Все
— Нет, — мальчишка пожимает плечами, — я только эту собрал. Больше не смог. Там Сто-о-олько деталей… — Боец разводит руки в стороны, а я лыблюсь, как придурок, вспоминая, сколько промучился в первый раз. — Лика мне не может помочь. Ей некогда. — С тяжелым вздохом добавляет и рассматривает машинку.
— Ничего, ты же упертый, богатырь, — подмигиваю ему, сворачивая на их улицу, — сам соберешь.
Из Цветковой вырывается какой-то непонятный звук, похожий на сопение, но я не придаю этому значение. Имеет право злиться. Только жаль, что она не знает, как тяжело наступить самому себе на горло и перечеркнуть те эмоции, которые к ней испытывал. Нет, бесила она меня по-прежнему, но по иной причине.
— Дан, а ты когда еще приедешь? — Внезапно спрашивает мелкий, когда я выбираюсь из спорткара и подхожу к нему.
— Дану некогда. У него своих дел полно. — Ангелочек пользуется моментом и вставляет свои пять долларов в русский автомат с газировкой.
— А может не стоит отвечать за меня, — пожимаю плечами, смотря в ее голубые глазища на половину лица, — язык вроде не отбили.
— А мозг все-таки задели, Аристов. — Бубнит она, а Олежка переводит взгляд с нее и на меня, не понимая, что происходит. — Зайчик, иди покачайся. Нам поговорить с Даном нужно. — Цветкова наклоняется к брату и с наклеенной улыбкой поправляет ему кофточку.
— Хорошо. — Мелкий порывается уйти, но останавливается на полпути. — Лик, только пусть он еще приходит. — За этими словами следует щенячий взгляд, от которого даже у меня в грудной клетке кто-то прыгает с табуретки, затягивая сильнее петлю на шее.
Смотрю, как боец поворачивается к нам спиной и бежит на детскую площадку к качеле, после чего возвращаю внимание его надувшейся сестричке. Молчит. Только дышит тяжело, словно еле сдерживается.
— Ты, кажется, сказать что-то хотела. — Напоминаю ей и засовываю руки в карманы брюк, нервно постукивая ботинком по асфальту.
Мало ли, что у нее в голове. Плевать, конечно, если скажет, чтобы не приезжал, все равно не послушаю, но чем дольше продолжалось это молчание, тем больше сдвигались к переносице мои брови.
— Зачем ты это делаешь? — Наконец выдает Ангелочек, а я рисую на лице хладнокровие.
— Что именно?
— К чему все эти показные приезды, доброта…? Зачем ты это делаешь? — Повторяет, выплевывая каждое слово, будто находиться со мной рядом для
— Помочь хочу. — Смотрю в ее глаза, не моргая и вопросительно поднимая брови.
— Я не понимаю, Аристов, — она усмехается и складывает руки на груди, показывая свой настрой, — объясни мне, как из дьявола ты трансформировался в ангелочка?
— Ну, Ангелочек, насколько я помню, это ты, а я, каким был, таким и остался. — Пожимаю плечами, пока девушка напротив стреляет в меня подозрительным взглядом.
— Такого не бывает. Вы поспорили? Здесь, — она оглядывается по сторонам, пытаясь что-то высмотреть, — где-то камеры, да? Это ваша новая мажорская игра? Потом видео выложите в Ютюб или в ТикТок?
— Цветкова, думай, что несешь! — Говорю, еле сдерживая себя. — Неужели я настолько низко пал в твоих глазах, что похож на ублюдка, использующего детей, чтобы поржать?!
Подхожу ближе и внимательно слежу за ее реакцией, но она молчит, только пару раз рот открывает, чтобы ответить.
Замеча-а-ательно, Дан…
Запугал девчонку, что она тебя монстром считает.
— Я не собираюсь использовать ребенка, чтобы сделать больно. — Произношу спокойно, хотя внутренние органы будто серной кислотой поливают.
— Тогда зачем вся эта помощь? — Еле шевелит губами и даже не моргает, лишь часто дышит, смешно раздувая ноздри.
— Затем, Цветкова, — делаю последний шаг, который сокращает расстояние между нами до сантиметров пяти, — что я не хочу опять облажаться. — Слова с трудом даются, и я проглатываю противную слюну прежде, чем продолжить. — Я не смог предотвратить одну трагедию, но в этот раз сделаю все, чтобы такого не произошло. — Ангелочек нервно сглатывает и уже открывает рот, чтобы ответить, только я разворачиваюсь и иду к машине, около которой поднимаю руку и прощаюсь с Олежкой.
В салоне слишком жарко, или всему виной мои слова, которые иглами вонзились в язык. Не хотел смотреть, как Цветкова уходит. Сидел и тупо стучал пальцами по баранке, ожидая сигнала от мелкого. Тридцать минут показались вечностью, и когда в окне замигал свет, я смог расслабиться.
Медленно ехал до дома со странным чувством, словно что-то должен был еще сделать, но не сделал. От этого на душе становилось гадко.
Не верит.
Думает, что я издеваюсь…
Хотя, наверное, она права.
Но меня такой поворот событий не устраивает.
Я хочу, чтобы…
Чтобы, что?
— Мать твою… — Цежу сквозь зубы и потираю виски, потому что мысли просто убивают.
Выбираюсь из тачки с паршивым ощущением, и не зря, потому что в доме странно тихо, но лишь на первом этаже, а вот на втором слышны голоса, причем раздаются они из Алискиной комнаты. Иду в ту сторону, сжимая кулаки, ведь четко слышу писк обертки.
— А здесь я хочу поставить кроватку… — Предложение обрывается, когда я останавливаюсь в дверном проеме.