Беременна поневоле

Лакс Айрин

Кричаще-красное. Я бы сама такое никогда не решилась надеть. Красивое и безумно дорогое. Попыталась встать, но завалилась обратно на диван, не устояв на каблуках.

Растянулась нелепо на диване, чувствуя, что и с причёской что-то не то, волосы рассыпаются по плечам и лезут в нос. Хотя у меня был собран тугой хвост на затылке.

Но кто-то распустил светлые волосы. И теперь они паутиной висят перед глазами.

— Всё-таки ты здесь…

Я повернула голову в сторону мужского голоса.

Заметила

только смазанный чёрный силуэт, двинувшийся в мою сторону. Быстро, но так неуверенно, как будто тоже едва держался на ногах.

— Кто?

Язык еле ворочался во рту.

— Кто я? — рассмеялся мужчина.

Приятный смех, как прикосновение бархата к коже. Но следом волнующий голос больно и колко резанул грубым матом:

— Бля, Мил, ты совсем уже охуела, да?

Мужчина присел рядом со мной. Я попыталась сесть, но у меня не получилось.

Мужчина нажал на плечо, удерживая меня. У него были цепкие, сильные пальцы. Сухая ладонь, разгорячённая, как от сильной лихорадки.

Я пыталась сфокусировать взгляд на лице мужчины.

Мне с трудом удалось это сделать. Лицо то приближалось, то отдалялось от меня, как в каком-то гипнотическом сне.

Мужчина наклонился, втянул мой запах, обнюхивая, словно зверь свою добычу. Резко отстранился.

— Опять пьяная! Сколько можно, а? Очередной, блядь, творческий застой?

Мужчина обхватил мой подбородок пальцами, заставив смотреть на себя. Потом смахнул пальцами невидимые крошки с моего носа.

— Это уже слишком.

— О чём ты? Что тебе надо?

Я едва ворочала языком, не в силах связать и нескольких слов. Мужчина разговаривал пьяным голосом, но он хотя бы держался на ногах.

Его прямой взгляд то и дело уплывал в сторону.

—Мила-я, хватит. Слышишь меня, хва-тит! — по слогам произнёс он.

— Отпустите, — смогла произнести я.

— Отпустить? — рассмеялся мужчина. — И что потом? Ты и так опустилась! Ниже просто некуда, Мил.

— Я не знаю тебя. Отпусти…

Я опять попыталась сесть и выбраться из захвата мужских рук.

Он сначала уступил моему движению. Почти безвольно отпустил руки, оказавшиеся на моей груди. Но потом толкнул меня вниз.

— Я не знаю тебя…— пролепетала я. — Кто ты?

Хотела, чтобы это звучало резко и уверенно, но блеяла, как овца, распятая на камне для жертвоприношений.

— Прекрасно, блядь. Кто я, Мила? Охуеть, да? Кто я… — наклонился и рассмеялся прямо в губы. — А кто он? Кто теперь раскладывает тебя по дешёвым клубам? Потаскуха…

— У-у-уйди. Я не знаю, о ком ты говоришь. Где я?

Мой взгляд пытался зацепиться за что-то другое, но упорно сползал на мужские губы.

Такие правильные и резко очерченные, выплёвывающие обвинения в чьём-то блядстве

и распущенности. Не моём. Это не я. Он имеет в виду не меня.

Но тяжёлые слова, в которых он сам то и дело путался, больно жалили и кусали меня так, будто относились ко мне.

— Я не знаю… Ты путаешь. Там был мужчина, — я пыталась объясниться и выбраться из-под мужчины, прижимающегося ко мне все плотнее и плотнее.

— Мужчина?! Да, блядь, мужчина. У тебя всегда есть мужчина. И как назло, сука, не только я. Тебе меня мало? Мало? — выкрикнул он прямо в губы.

Последний рывок с его стороны. Теперь я была полностью распластана под его крепким и сильным телом.

Отвела лицо в сторону, но он дёрнул меня обратно, вынуждая смотреть ему в глаза.

Ледяной, обвиняющий взгляд. Полный неконтролируемой злобы и чего-то ещё. Пугающего и чёрного.

Оно вот-вот вырвется на волю.

Я ёрзала под мужским телом, желая выбраться. Но, похоже, распалила его ещё больше. Он прижался ко мне теснее. Я почувствовала бедром его сильную эрекцию.

Я начала кричать. Он накрыл губы ладонью. Вторую руку спустил вниз, расстёгивая брюки.

— Заткнись, блядь. Не хочу слышать ни единого звука с твоей стороны!

Я впилась в его ладонь зубами. Он выматерился и зажал мой рот ещё сильнее, безжалостно давя. Второй рукой грубо задрал платье. Резко вклинился коленями, раздвинув мои ноги.

— Не скули, сука. Тебе же нравится по-жёсткому. Нравится, когда тебя трахают, как шалаву!

Сильные пальцы жёстко и грубо дёрнули ткань трусиков, разрывая их.

— Давай, сука, подмахни мне! Как раньше? Нет? Не хочешь? Нашла кого-то посостоятельнее или просто надоело вертеться на одном хуе?

Где-то далеко и едва слышно бился звонок тревоги. Он сигнализировал — сейчас произойдёт что-то непоправимое и страшное. Разум бился в тесной клетке тела, напоминающего безвольное желе.

Я почти ничего не чувствовала. Только режущее прикосновение между ног. Обжигающе и остро. Внутрь.

Меня пронзило насквозь резко вспыхнувшей болью. Нарастающая амплитуда толчков выводила на новый уровень агонии и мучительных спазмов.

Я царапала его руку ногтями и пыталась укусить, но не получалось. Мужчина окончательно овладел мной и двигался бездумно быстро.

Непонятно, кого он не щадил больше: меня или себя.

С каждым резким и болезненным толчком он старался выжать из себя больше яда, выплеснуть кислоту, разъедающую нутро, избавиться…

Может быть, ему это и удавалось, судя по выражению на лице.

Но чем легче становится ему, тем гаже я себя чувствовала.

Он перекачивал скверну ярости из своего тела в моё. Выплёскивал грязь из себя, щедро накачивая меня ею.