Берендеево царство
Шрифт:
— Вот как!..
И сказал, что надо сделать подборку для газеты. Но когда я прочел ему несколько лучших на мой взгляд и безобидных стихотворений, он снова растерялся. Глаза его за очками потускнели и остановились, как бывало всегда, если ему надо было собраться с мыслями. Он скорбно задумался, а потом не очень уверенно пробормотал что-то о мелкобуржуазной стихии, захлестнувшей хорошего деревенского парня.
— Эта стихия пока что очень сильна в деревне, — напомнил я. — А стихи все равно отличные.
Он
Вообще после нашего разговора на похоронах он притих и внутренне отодвинулся от меня, как от спутника, с которым долго ехал, тесно сидя в одной телеге, у которого внезапно обнаружилась опасная болезнь. Не заразная ли она? Вот в чем дело. Но я хорошо знал, что призадумался он не надолго, вот-вот он отойдет и тогда уж покажет себя. За ним не пропадет.
Мое предположение подтвердилось даже раньше, чем мне бы хотелось. Иронически растягивая тонкие губы, он заметил:
— Настоящий советский газетчик прежде всего должен отделаться от необоснованных эмоций. Иначе из него получится не газетчик, а писатель. А если талантишко не потянет, то чтец-декламатор.
— А есть люди, которые обходятся и без обоснованных эмоций и без эмоций вообще.
Мне не хотелось ни в чем обвинять Потапа. События последних дней, как и всякие события, заставили о многом задуматься, и прежде всего о первых впечатлениях и внешних признаках, которым никогда нельзя доверять безоговорочно. Люди сложны, и поступки их не всегда объяснимы.
Суховатый, лишенный жизненного воображения Потап вдруг возьмет да блеснет каким-нибудь таким человеческим великолепием, что мне станет стыдно за свои неприглядные мысли о нем.
Я выжидающе посмотрел на него. Нет, не блеснул. Может быть, не настала еще та особая минута, помогающая человеку открыться? И настанет ли?
Потап открыто выразил сомнение по этому поводу:
— Если ты про меня, то ошибаешься: просто я умею владеть собой и подчинять свои эмоции логике событий.
Я не поверил в это чисто приспособленческое признание. Что-то не замечал я раньше такого за ним. Не был он приспособленцем, хотя бы потому, что он не трус и у него есть свое мнение. Но он продолжал:
— А главное, никогда не торопись с своими эмоциями, меньше наломаешь дров.
Тут уж и мне захотелось ответить какой-нибудь заезженной истиной, похожей на афоризм, и я продекламировал:
— Лучше ошибаться, но идти вперед, чем безгрешно топтаться на одном месте.
— Что это? — встрепенулся Потап. — Откуда?
— Из себя!
Нет, лучше десять раз раскаяться в своей недальновидности, чем безропотно выслушивать изречения, прямолинейные, как барабанный бой.
А Потап не растерялся:
— Хм. А похоже на цитату.
Пришел Андрей Авдеич,
Он сказал, что печатную машину очистили от мусора и глины и он ее осмотрел: все в порядке, облупилась краска, обгорело полотно на барабане, словом, пустяки, после ремонта будет работать как новая. Мы тут же открыли совещание, на котором решили привезти из города нашу старую «американку», чтобы не прекращать выпуск газеты. Новый печатник уже выехал.
— А как Калмыкова? — спросил Потап. — Переживает?
Авдеич взглянул на меня из-под длинных лохматых бровей и даже, кажется, слегка подмигнул:
— Зинка-то? Ничего. Оклемается. Горе утехи ищет.
Я отвернулся и нахмурился.
— Утехи? — Потап презрительно усмехнулся и также посмотрел в мою сторону, но я сделал вид, что не заметил. — Стишки эти дай ей для утехи. Ни на что они больше не годятся.
Все эти переглядывания совсем сбили меня с толку, и я не сразу собрался с мыслями, чтобы достойно ответить Потапу, а он тут же начал командовать:
— Ты поедешь в город, отгрузишь машину и привезешь ее. А мы пока тут номер наберем и сверстаем. Так что перерыва почти не будет. Сегодня же и отправляйся.
Он как угадал, что мне очень надо съездить в город и повидать Тоню, хотя эта мысль только что пришла мне в голову. Съездить в город и повидать Тоню и обо всем поговорить. Тогда все встанет на свои места и не будет ничего, что бы угнетало меня. Как это раньше я не догадался?
А Потап подумал и, уже не глядя на меня, неохотно сказал:
— Выбери там два-три стишка. Надо все-таки отметить.
Правильный человек Потап, до того правильный, что мухи дохнут, как прямодушно утверждала Зинка.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ИЗГНАНИЕ ИЗ РАЯ
Город показался мне опустевшим и неприютным, потому что в нем не оказалось Тони и никто, ни один человек не знал, где она. Или знали, но не хотели сказать.
В райкоме Галахов сдавал дела своему заместителю Кунину и прямо сиял от счастья. Он изо всех сил старался изобразить озабоченность, но у него ничего не получалось. Смущенно он сообщил, что его командируют на учебу. Сбылась мечта!..
Я сжал его руку, он стиснул мою с таким жаром, что я поморщился. Володька сейчас же заметил это и почему-то принял на свой счет:
— Ты чего поджимаешься?
— А ты чего: в совхозе был, а в редакцию не зашел?
Он тут же дал мне понять, что он теперь хозяин положения:
— На шестой экономии ты ни разу не был, а вот там трудно ребятам. Помочь надо, они, понимаешь, работают с энтузиазмом. Не поджимаются, понимаешь?
Еще дела принять не успел, а уж налетает. Ну я тебе налечу.